Язык за зубами

Мы обменялись телефонами. Договорились встретиться на оранжевых стульях кафетерия. Купили панини с Нутеллой, начали шутить над именами из американских сериалов и спорить, существуют ли молодые родители, способные назвать новорождённого Дидье. В какой-то момент Джаллал сказал: А ты в списке группы записана как Полина. Ну да, отвечаю, только я – Полин. Больше мы это не обсуждали. Я ничего не спросила про имя Джаллал. Кажется удивительным, что можно готовить презентацию про «социологию имён», при этом не сказав ни слова про свои собственные. Именно так мы и поступили.

В Интернете я прочла, что он получил степень магистра международных отношений, отправился в кругосветное путешествие, выучил китайский язык, а затем вернулся во Францию в 2012 году и поступил в военную академию Сен-Сир. Три месяца спустя он умер на территории училища, утонул в пруду. Дедовщина.

В Сен-Сир не принято такие вещи называть дедовщиной. В Сен-Сир это называется «баутаж», или «передача традиций». Возможно, потому, что там готовят к службе в Великой Немой[3].

Я делаю пересадку на станции Репюблик. В коридорах метро рекламные плакаты с надписью Вперёд, к выгодным сделкам. На пятой ветке я смотрю видео, в котором брат Джаллала говорит: Когда ты бежишь из Алжира, где пули летают по твоей гостиной, и приезжаешь в страну, где можешь ходить в школу, ты остаешься в неизмеримом долгу. Я скроллю дальше. 7-го ноября 2012-го года в Венсенском форте начальник штаба французской армии обратился к гробу Джаллала со следующими словами: Я особенно хотел бы отметить ваше чувство самоотверженности. Образование, которое вы ранее получили, безусловно позволяло вам выбрать профессию более комфортную, чем военное дело. Но вы говорили, что хотели отдать Франции немного того, что она дала вам. Ваша выдающаяся карьера является примером всего самого лучшего, что может предложить наша прекрасная страна тем, кто, движимый здоровой амбицией, ищет для себя возможности добиться успеха. Он говорит это, стоя перед гробом парня, который утонул ночью в девятиградусной воде под звуки вагнеровского Полета валькирий во время «передачи традиций».

В холле офиса я жду своего адвоката. Пока она делает мне пропуск для посетителей, я начинаю рассказывать ей историю Джаллала. Я говорю про презентацию по социологии имён, про то, как он утонул, про речь перед его гробом, про то, как он чувствовал себя должником и про желание отдать Франции немного того, что она дала ему. Когда мы заходим в лифт, адвокат говорит: Не стоит путать одно с другим. Если бы его звали не Джаллал, он всё равно бы утонул. На его месте мог бы оказаться любой другой. И утонул бы точно так же.

Мой адвокат права. Любой другой мог утонуть. Но о любом ли другом говорили бы, как о должнике страны? Ну это да, отвечает адвокат, но ведь так можно сказать про любого эмигранта, разве нет?

По дороге домой я ищу в телефоне имя Джаллал. На розово-белом сайте, полном советов для будущих мам, я читаю: Происхождение и значение имени Джаллал: у этого имени арабские корни. Джаллал означает величие.

* * *

Москва. Дача. Садовое товарищество отобрало у нас участок на общем поле. Сказали, что мы уже два года как ничего не сажаем. Но как же мы можем что-то сажать, если вас нет? Дедушка кладёт под язык валидол и ложится переждать пик волнения.

Обычно мы сажаем на поле картошку. Но для этого на даче надо быть уже в мае, а не в июле. В этом году мы поздно приехали из Сент-Этьена. Я впервые доучилась до конца учебного года, а затем мама повела меня в какой-то кабинет, покрытый красным ковролином. В кабинете сидела женщина, которая должна была определить, могу ли я перепрыгнуть через класс, и если могу, то рискую ли я из-за этого забыть русский язык. Женщина задала мне много вопросов, попросила решить серию задачек, потребовала нарисовать карандашом каких-то чубриков. В результате меня перевели сразу в третий класс, но с поля нас выгнали.