Языковой вкус эпохи

Новейшим образованием можно счесть муниципал – название милиционера только что созданной муниципальной милиции: Когда «муниципалы» в очередной раз свернули за беглецами в один из дворов, машины там просто не оказалось (Центр-plus, 1994, 39). Ср., впрочем, и в ином значении: Муниципалы – представители муниципальных округов Москвы (Сегодня, 1994, 46). Популярен и термин регионал, имеющий ряд значений: Отсечение гражданских аналитиков, специалистов-регионалов, правоведов при разработке этой операции было ошибкой (Изв., 12.1.95).

В каждом отдельном случае можно преимущественно видеть то иноязычное влияние, если не прямое заимствование, то явно русское словотворчество: Лучше не пытаться «склеить» кого-нибудь из мальчиков – вполне можно нарваться на обыкновенного натурала и запросто получить по физиономии (из стенаний гомосексуалиста. Куранты, 1993, 33). Сотни людей выразили пылкое желание понять, утешить, разломать стены одиночества. Это – «эмоционалы». В письмах более рациональных и «трезвых» говорилось конструктивно о желании помочь устроить жизнь (ЛГ, 1980, 25).

Наиболее ярким и крайне популярным примером тут служит слово беспредел, ставшее чуть ли не символом эпохи (см.: Л. П. Катлинская. Из актуальной лексики. РР, 1993, 31, с. 51). Оно несомненное новшество литературного обихода наших дней, хотя, строго говоря, и не является неологизмом. Исследователи арго утверждают, что вообще многие слова рассматриваемого типа были первоначально принадлежностью воровского жаргона. В частности, «в арго 40–50 гг. беспредел – „группировка профессиональных преступников, не придерживающаяся воровских обычаев, традиций и законов“; в 80–90-х гг. – „рядовые преступники, заключенные“ и затем – „высшее беззаконие“» (М. А. Грачев. Третья волна. РР, 1992, 4, с. 63; ср. также словарь В. Быкова «Русская феня», М., 1994).

Носители литературного языка явно примирились с этим словом, хотя совсем недавно воспринимали его ненужным новшеством; интересно такое свидетельство: «Лет пять назад на экранах появился фильм со странным и малопонятным тогда названием “Беспредел”. Этого слова не найти ни в одном толковом словаре. Но оно стало самой веской и точной характеристикой всего происходящего с нами» (Изв., 15.11.94). Во всяком случае оно воспринимается сейчас в ряду рассмотренных образований, мотивированных прилагательным.

В этом плане интересно сопоставить такие тексты: У многих бандитов вызывают возмущение некоторые «беспредельные» порой действия азербайджанцев (Коммерсант, 1993, 8). Ввергнули страну в тиски хаоса, анархии и криминального беспредела… Коррупция достигла беспредельных размеров (Изв., 9.3.92). Попытка же оперативников выяснить, откуда ЦК взял 24 миллиона, выявила уж совсем запредельную картину (Изв., 19.5.92). Это вселяет оптимизм, поскольку очевидно, что депутаты видят, ощущают предел, за которым следует откровенное беззаконие (Изв., 9.10.92). Пьянство и хамство проводников – чуть ли не норма. Но то, что случилось 11 апреля, уже, по-моему, за краем (Изв., 12.5.93).