Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

– Мне все равно, – сказал Джейми. – Как ты сказал, у того племени мирный договор? Закон есть закон, и честь звездно-полосатого флага всегда остается честью звездно-полосатого флага. Пока я главный над этим фортом, никаких нарушений договоров о мире не будет. Никакой ценой и никакими скальпами, и каждый, кто нарушит, справедливо подлежит суду. Видишь, ты можешь просто остаться в форте и никуда не возвращаться. Так правда будет лучше. Ты ведь совсем не знаешь, куда возвращаешься. А вдруг там снова опасность? Ты ведь ничего не можешь наверняка знать, как тебя сейчас встретят и чего тебе ожидать.

Натаниэль посмотрел на него и кивнул:

– Наверное, ты прав. Но я должен, Джейми.

Джейми видел его такой знакомый, отливавший сейчас сталью взгляд. Как всегда ведь в подобные моменты. Видел, как вспыхивало и гасло солнце на росе.

– «На Господа уповах, како речете души моей: превитай по горам, яко птица?» (Пс.10:1) – в тон ему вспомнил он.

– Да, – сказал Натаниэль. – А еще я тебе не подумал сказать, у меня там жена. Все равно надо вернуться. Но я думаю, все будет хорошо.

– «Господу помолимся», – помолчав, произнес наконец его друг.

Натаниэль снова оказался в поселке следующим вечером.

– Ты как раз вовремя, – заметил ему первый же встретившийся воин. – Тебя хотели видеть в вигваме Большого Совета. Иди, ты успел.

Нат подошел к самому представительному вигваму поселка, откинул полотнище у входа и оказался внутри палатки. Встал у входа. Он никогда здесь не был. Здесь вели свои собрания вожди и старейшины, а он был всего лишь Натаниэль Лэйс, Маленький Сын Волка. Прозвучало его имя. Выйти на середину, к самому пламени огня. Наверное, Джейми был прав, невольно вспомнил Натаниэль. Никогда ведь не знаешь, что тебя ждет. Он вышел. Алые отблески огня озаряли стены и круг сидящих людей. Синяя Стрела встал навстречу и протянул ему сложенный и расправленный пояс вампума. Боевой пояс любого воина, такой же, как и у него сейчас, только с другим вышитым узором. Он посмотрел на индейца. Но Синяя Стрела торжественно молчал.

Натаниэль глянул кругом. Сколкз Крылатый Сокол случайно перехватил его взгляд. И улыбнулся. Наверное, первый раз улыбнулся, когда посмотрел ведь в его сторону. Натаниэль не знал, что, наверное, никто бы не удержался сейчас от невольной улыбки. Когда-то было детство. Когда-то никто ничего не знал. Когда-то никто ничего не думал, как все будет, но просто верили, как бывает всегда. Но иногда все бывает не как всегда. Даже если у кого-то светлая кожа и серо-голубые глаза и все должно быть так, как должно быть.

– Ты все-таки стал великим воином дакота, Маленький Сын Волка, – сказал Сколкз. – Это – пояс военного вождя.

Глава 3. Многими далями и судьбами

I

– Саул победил тысячи, а Давид – десятки тысяч? – улыбнулась ему его Элизабет на новость.

Натаниэль не удержался от невольной улыбки. Хорошо, когда у тебя православная жена. Общие тайны и тайные пароли. Можно понимать друг друга с полуслова и без слов. Можно поговорить и можно помолчать. Можно просто обнять. И все понятно. Все всегда понятно. «И брак не вследствие страсти или телесного влечения, но всецело духовный, в котором душа соединяется с Богом неизреченным союзом, как Он один знает. Потому и сказано: “соединяющийся с Господом есть один дух с Господом” (1Кор. 6:17)»[239].

Они не думали и не знали, что бывает по-другому. Для них сразу же началась семейная идиллия и только крепла и росла и дальше. Когда время проходит мимо, а они вдвоем все те же и у них все те же чувства. Еще сильнее. Глубже. Может быть, это просто были такие характеры, такое понимание жизни:

«Всякий путь ума и сердца, когда цель его – Бог, бесконечен. Страх Божий чист, пребывает в век века; преуспеяние в премудрости Божией – бесконечно; преуспеяние в любви к ближнему, когда оно в Боге, бесконечно. Мало земной жизни на совершение этого духовного пути! Невозможно довольно насытиться любовию к ближнему в Боге! Напротив того, можно скоро совершить путь, можно скоро насытиться и пресытиться любовию к ближнему, когда предмет любви – только человек. Огнь любви требует много пищи для того, чтобы быть постоянным и умножаться. Когда питает его Бог, – он непрестанно усиливается, нет ему предела; но когда предоставлено питать его человеку самим собою, – скоро оскудеет пища для огня, – огнь потускнеет, угаснет. Любовь должна питаться беспредельным Богом: мало для нее пищи в ограниченных свойствах человеческих, хотя бы и прекрасных»[240].