Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

– Я всегда хотел быть великим воином и вождем, а великий воин и вождь должен ведь как можно меньше знать всяких житейских забот. Но что я хотел и что я думал уже все равно неважно. Теперь я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна?

Уинаки подняла взгляд и снова опустила свои длинные черные ресницы.

– Да, Сколкз Крылатый Сокол, – помолчав, отозвалась она.

– Я не люблю тебя, но я постараюсь заботиться о тебе и беречь тебя, – продолжил тот. – Ты красивая и нежная, и ты сестра моего лучшего друга.

– Любовь – это не то, что ты думаешь, – заметила Уинаки. – Любовь – это решение. Забота друг о друге и помощь. И жертва своей жизни за другого. Мы ведь с тобой так и решили. Я думаю, у нас все будет хорошо.

Она улыбнулась.

– «Любовь никогда не перестает…»[101]

– Откуда ты знаешь такие хорошие слова, нежный цветок прерий? – сказал Сколкз, наверное, лишь только сейчас заметив, какая же его невеста не просто красивая, но ведь очень красивая и смелая девочка.

– Это не мои слова, – объяснила та. – Так говорит книга нашего Господа Бога.

– Книга бледнолицых, – уже другим, жестким и непримиримым тоном сказал Сколкз. – Хорошую же жену я нашел себе, ничего не скажешь, Уинаки. Ты ничего не понимаешь? Но это же книга наших врагов.

– Они сами не понимают, во что верят. Они давно отступили и забыли про Бога. Не надо наговаривать на книгу, Сколкз. Книгу можно понимать по-всякому. И правильно, и неправильно. У меня не просто книга бледнолицых, у меня православная вера. Это совсем другое. Это настоящее, – мягко сказала та[102].

Сколкз помолчал.

– Мне никогда тебя не понять. Но ты хорошо сказала. Жертва – так жертва. Все уже наше с тобой.

Он взял ее ладошку в свою руку, и они пошли к поселку. Уинаки молчала. Теперь будут новые хлопоты и заботы. Такие радостные и счастливые женщинам. Свадьба. Только она не знала, рада или нет.

Но когда они остановились у окраины деревни и Сколкз отпустил ее руку, они все-таки снова посмотрели друг на друга. И Сколкз Крылатый Сокол вдруг сказал:

– А ты знаешь, наверное, хорошо, что все так получилось, что мы с тобой будем вместе. Вдвоем в жизни все равно ведь веселее. Ты такая красивая, Уинаки.

Он повернулся и зашагал прочь, а она смотрела ему вслед. Смотрела и, наверное, вспоминала:

«Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их:

ибо если упадёт один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадёт, а другого нет, который поднял бы его.

Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?

И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется».

(Еккл.4:9–12)

Солнце сияло своими яркими лучами. Сколкз Крылатый Сокол уже исчез где-то среди деревьев. Мужественный, смелый, один из самых красивых юношей поселка. Уинаки улыбнулась. И подумала, что она, наверное, рада своей судьбе. Свадьба. Это будет радостная свадьба.

III

Легкий вечерний туман приокутал дальние дали. Мэдилин, приоперевшись на жерди загона, смотрела на лошадей. Вот на этих двух уже есть покупатель, вон того жеребенка, наверное, стоит оставить и вырастить для себя, а вот этого красавца, крупного и умного, ослепительно белоснежного скакуна она отдала бы Уинаки. Только таким ведь может и должен быть подарок на свадьбу невесте от семьи ее названой сестры. Редкая масть, великолепная стать. Он будет как белый снег, как белое платье… Мэдди поправила выбившуюся из-под рабочей косынки прядь волос и перевела взгляд на вечернюю дымку вдали. Ладно. Помечтала и хватит. Подарок от всей семьи и выбираться должен всей семьей вместе. А этого коня ее Рэнди растил для своего любимого и боевого сына – и вот вырастил. Жеребец еще не успел привыкнуть к Натаниэлю, но они уже, конечно же, стали ведь чуть ли не лучшими друзьями. Не ей решать. Да и своего Ната тоже жалко, как вспомнить, какой он картинный на нем наездник. Красивый и юный мальчишка на красивом и статном скакуне… Что ни говори, а от сердца отрывать такой подарок чужой девчонке, даже такой хорошей, такой милой, как Уинаки Первый Утренний Луч. Хотя только вот такой подарок и был бы настоящим подарком, подарком любви, когда в нем – жертва, кусочек души… Так, только так. Но пусть решают дети. Она уже все для себя решила, но не могла ведь так просто решить и за других.

Натаниэль не раздумывал долго.

– Конечно, моего Алмаза, – сразу же сказал он. – У нас в табуне только эта лошадь может быть достойным свадебным подарком для сестры моего лучшего друга.

– Он ведь правда как на свадьбу, – улыбнулась Хелен.