Идеалистическая диалектика Гегеля и материалистическая диалектика Маркса

Такого же взгляда на понятие придерживается и Ленин. Ленин выписывает из «Истории философии» Гоголя следующее место, направленное против Эпикура: «между тем ясно уже (!!) само собой (!!), что если истинным считать ощущаемое бытие, то тем самым вообще уничтожается необходимость понятия, все распадается без всякого спекулятивного смысла, и утверждается обывательский взгляд на вещи; и действительно при этом нет никакого возвышения над точкой зрения обывательского здравого смысла, или вернее, все снижается до уровня обывательского смысла!!»

Гегель, как видит читатель, высокомерно нападает на Эпикура за признание этим последним, что чувственное восприятие является субъективным источником нашего познания внешнего материального мира и всех наших понятий.

Ленин высказывается с полной решительностью против Гегеля, защищая взгляд Эпикура. «Клеветы на материализм!!, — замечает Ленин, — «необходимость понятия» ни капли не «уничтожается» учением об источнике познания!! Несогласие с «здравым смыслом» есть гнилая причуда идеалиста» (XII сборник, стр. 49, разрядка Ленина). Понятие, следовательно, по Ленину, как и по Марксу, есть продукт опыта и представляет собой абстракцию, но абстракцию, как выражается Маркс, «понятную», т. е. имеющую своей объективной основой материальную действительность.

Далее все сказанное Марксом о возникновении и образовании понятия относится по существу ко всем высшим как научным, так и чисто формально-логическим понятиям. Конечно, На высших ступенях развития понятий их практическая основа скрыта, и именно вследствие этого является возможность отрывать понятия от их основы и рассматривать их как самостоятельную сущность. Но серьезное рассмотрение сущности и смысла всех понятий требует вскрытия их практической конкретно-реальной основы. И только исследование шаг за шагом этой конкретно-практической основы всех форм абстрактного мышления может привести нас к должному и подлинно научному результату. Этого именно требовала материалистическая диалектика Маркса.

Вернемся к гегелевскому примеру: мы не знали бы собаки, если бы не знали, что она принадлежит к животному царству: В связи с этим можно сказать, что собака тоже знает собаку, хотя, конечно, не как зоолог, а индивидуально. Если речь идет о зоологии, то каждый отдельный экземпляр подводится под общее понятие, которое вытекает из опыта. В этом смысле познание собаки приобретает свою полноту. Но одно дело научная классификация и установление на основе этой классификации и ее внутреннего содержания общих закономерностей, а другое дело — происхождение и весь путь развития этих же самых понятий. Гегель, стоявший на точке зрения развития, это очень хорошо понимал. Местами он четко указывает на различие научной логики от логики эмпирической, практической, причем вторая явилась результатом развития первой. В этом смысле можно было бы Гегеля понять так, что каждый отдельный экземпляр только в. том случав может быть всесторонне нами изучен и понят, когда изучены и исследованы общие свойства данного рода или вида, т. е. когда они в конечном счете приводятся к общему понятию. Но этот научный оборот мысли Гегелем как раз оспаривается.

Понятие есть сущность, данная нашему субъективному духу как проявление абсолютного разума. Является поэтому вопрос, почему же понятие, собственно говоря, не выступает на самых первых ступенях человеческого развития? На это Гегель отвечает следующим образом: абсолютный дух совершает свое развитие медленно, согласно своей внутренней рефлексии и своей общей цели.

«Наука, — говорит философ, — в своем оформлении представляет это образующее движение как в его подробности и необходимости, так и в том, что уже стало моментом и собственностью духа. Цель есть прозрение духа в то, что есть знание. Нетерпение требует невозможного, а именно, достижения цели без средств. С одной стороны, надо вытерпеть длину этого пути, так как каждый момент необходим, с другой стороны, на каждом надо помедлить, ибо каждый сам есть индивидуальная целая форма и рассматривается абсолютно постольку, поскольку его определенность рассматривается как целое или конкретное, или целое рассматривается в своеобразии этого определения. Так как субстанция индивидуума, так как даже мировой дух имел терпение пройти эти формы на большом протяжении времени и предпринять колоссальную работу мировой истории, в которой он в каждой форме выявил, поскольку это возможно, все свое содержание и так как он не мог достичь самосознания посредством менее значительной работы, то поэтому по природе вещей индивидуум не может понять свою сущность с меньшим трудом; между тем ему это менее трудно, так как в себе это уже совершено, — содержание уже есть возможность, завершенная действительностью; принудительная непосредственность, оформление уже сведены к своему, сокращению, к простому мысленному определению»[6-3].