Идеальная Эльза

Перед сном Кристиан заглянул к Исааку и долго стоял, глядя при лунном свете на спящего сына.

Мысли в голове путались и обрывались.

Он никогда не понимал, как Эльза к нему относится.

Α теперь у него есть вполне квалифицированное заключение специалиста.

Это окрыляло и лишало опоры одновременно.

Хотелось вернуться в мансарду и целовать Эльзу до утра, но остатки разума подсказывали, что в этот раз она может и выстрелить.

Поправив Исааку одеяло, Кристиан прошел в комнату Хельги и обнаружил, что она лежит с широко открытыми глазами.

— И почему ты не спишь? — Кристиан сел с ней рядом и погладил по голове.

— Эти люди, которые приходили сегодня, — Хельга тут же отбросила всякие обиды и доверчиво повернулась к нему, — они считают, что мама сумасшедшая? Они заберут ее в лечебницу?

— Нет, — твердо заверил ее Кристиан, — эти люди больше сюда не вернутся. Утром Ганс выставит охрану.

— Но мама не сумасшедшая? — настойчиво спросила Χельга.

— Нет, не сумасшедшая. Твоя мама просто несчастна в этом доме. Знаешь, она ведь никогда не делала того, чего хотела на самом деле. Это как с Исааком, когда ему запрещали рисовать, или с тобой, когда тебе мешали учить математику. Представь себе, что всю твою жизнь за тебя решает кто-то другой. Как ты бы чувствовала себя, детка?

— Я бы очень злилась, — подумав, решила Хельга.

— Вот почему мы должны позволить твоей маме стать свободной.

На этот раз Χельга молчала очень долго. Сопела, рисовала пальцами узоры на руке Кристиана.

— Она уедет от нас, да? — наконец спросила она ломким тонким голосом.

— Если захочет. Милая, если мы любим кого-то, то желаем ему счастья, правда?

— Почему с нами она несчастна? — сердито спросила Хельга и села.

Εe ресницы были мокрыми.

— А почему ты любишь математику, а не вышивку?

— Ох, лучше бы она была сумасшедшей!

Кристиан нахмурился, и Хельга зачастила:

— Прости, — шепотом, — я знаю, что не лучше. Просто… мы с Исааком как будто перепутались, да? Это он должен мечтать о своей фабрике, а я — ненавидеть считать. Но получилось как получилось. Мама должна была радоваться нам всем, но она не рада.

— Она нас любит.

— Конечно, любит, но мы ее не радуем.

Тут Хельга вздрогнула и спросила:

– Α что радует тебя?

— Ты, Исаак и Эльза Лоттар, — не задумываясь и не колеблясь, ответил Кристиан.

— Я знала. Я так и знала! — гневно завопила Хельга, а потом закрыла рот обеими руками, и ее глаза забегали. — Пап, — совершенно другим, несчастным голосом призналась она, — я тут кое-что натворила. Написала гадкую записку Эльзе Лоттар.

— Значит, тебе надо написать другую записку, не такую гадкую, — Кристиан поцеловал ее в лоб.

— Да она же сочтет меня дурочкой!

— А ты приложи свои оценки по математике, — хмыкнул Кристиан. — Эльза Лоттар не очень верит в разные чувства, но определенно верит в математику.

Утро Кристиан встретил на пороге дома Катарины Вернер, своей бывшей секретарши.

— Булочки, — торжественно объявил он, когда старушка открыла ему дверь. Она всегда была ранней пташкой и была уже полностью одета.

— Семь утра, Кристиан Эрре, — недовольно буркнула она, — где вы взяли булочки в такую рань?

— Рынок работает с четырех. Угостите меня кофе?

— Заходите, — она неохотно посторонилась. — Чем обязана?

— Вы знаете, что фонд скоро перейдет к Γертруде Штайн? Останетесь у нее работать? Вы хорошо с ней ладите?

— Не делайте вид, что вам интересны мои дела, — покачала головой Катарина. — Переходите сразу к делу, господин Эрре.

— Ну, к делу так к делу. Насколько я помню, ваша младшая сестра выскочила замуж за какого-то графа, а потом уехала с ним в Новый Свет, где и…

— Погибла, — перебила его Катарина. — Вы пришли ворошить мои раны?

— А не могло ли так получиться, что ребенок вашей сестры, сын графа, выжил и решил вернуться спустя много лет жизни на чужбине под крыло своей тетушки?

— Ребенок? У моей сестры не было никакого ребенка, — Катарина скептически скривила губы. — Какого дьявола вы мне пытаетесь подсунуть, Кристиан?

— Я говорю о вашем любимом племяннике, Катарина, — Гансе.

— Ах, этом племяннике, — глаза Катарины остро блеснули. — Действительно, такой славный мальчик.

Кристиан оставил ей булочки, так и не дождавшись кофе, и направился в «Грандис».

Он был твердо намерен добавить аргументов в свою пользу.

ГЛАВА 35

У подножья ступеней «Грандиса» стоял Ганс в окружении шумной стаи мальчишек. Он сосредоточенно раздавал им листовки.

Кристиан перехватил одного из сорванцов, отобрал у него резко пахнущую типографской краской бумагу. «Пурпур, который носит сама Γрета Саттон. Только в “Грандис”!» — кричали яркие буквы, а выше было изображение самой Греты на ступенях магазина.

Учитывая, что портрет мог быть нарисован только вчера, типографии, кажется, работали целую ночь.

Эльза всегда верила в силу рекламы.

— Охрану выставил, Хельгу в школу отвез, — отчитался Ганс, завидев Кристиана.

Тот кивнул благодарно.

Нет, мальчишку надо повышать и облагораживать.

«Грандис» с пурпурными витринами и огромными портретами Греты Саттон у входа официально был закрыт — его двери распахивались в десять. Но рослый швейцар услужливо пропустил Кристиана.