Идеальный (СИ)

– Вспомни, Том! – Крис сжимает пальцами плечо англичанина. – Просто сопоставь! Едва они сказали, что это рак – тебе резко стало хуже! Только вот... Почему это произошло снова? Они ведь дали год...

– Когда я... ездил в магазин, помнишь? – Хиддлстон запинается, прикрывает глаза. – Я ездил не только туда... Я ведь был у врача. Хотел провериться на всякий случай. И он сказал, что болезнь вернулась. Показал снимки... И мне...

– И тебе тут же стало плохо, – Крис заглядывает в блеснувшие мыслью, снова ставшие прозрачными глаза. – Ты поверил этому человеку.

– Думаю... мне уже было... плохо перед этим, – Том неуверенно касается кончиками пальцев виска. – Я же...

И Крис вздрагивает. В черных волосах англичанина на секунду проявляется рыжина, тонкая прядка. А Том зачем-то проводит ладонью по волосам, приглаживая.

– Ты не помнишь? – Крис садится и тянет за собой Хиддлстона, тоже заставляя сменить положение. – Или тебе не хочется об этом думать?

– Пусти! – англичанин безуспешно пытается вывернуться. Отталкивает Криса от себя. – Я не хочу ничего помнить! Это больно! Мне больно, Крис!

– Что ты помнишь, Том?! – Крис встряхивает худое тело музыканта. – Тогда, когда он трахал тебя, что ты помнишь?!

– Боль! – Хиддлстон истерично вырывается. – То, как безумно мне было больно! Какого черта ты спрашиваешь меня об этом?! Тебе мало того, что я умираю?!

Но Крис не отступает. Заставляет себя забыть о том, как больно сейчас Тому, о том, что вся эта память, пусть и им же самим созданная, она причиняет ему еще большее страдание.

Он должен добиться того, чтобы Том поверил.

Да, он испытает боль. Но она приведет к исцелению.

– А его лицо? – Хемсворт говорит намеренно жестко. – Когда он трахал тебя, ты видел его лицо?

– Он был сзади, – Том смеется. – Он брал меня сзади. Это только ты у нас иногда пытаешься быть нежным.

– А как он поранил тебя? – Крис сдергивает с музыканта тонкую рубашку, намеренно грубо проводит пальцами по шраму на его груди. – Ты помнишь, как он наносил тебе эти раны? Чем?

– Я не хочу думать об этом! – Том вдруг всхлипывает, прижимает ладонь к лицу. – Я не хочу вспоминать! Мало мне было отца...

– Ты сам свел с ума своего отца, – сейчас Хемсворт чувствует себя настоящим подонком. Но что он еще может? Только эмоции помогут Тому хотя бы слегка отвлечься от боли. – Ты сам сделал его алкоголиком и насильником. Ты виноват.

– Зачем ты так? – на щеках музыканта влажные дорожки. – За что, Крис? Как я мог...

– Ты просто должен помнить, Том. Вся твоя жизнь – череда неудач. Родители, которые странным образом потеряли рассудок. Друзья, которые отворачивались от тебя. Твое одиночество. Все, что преследовало тебя. Твои крики по ночам, – Крис больше не смотрит на англичанина. Он просто не может видеть боли в прозрачных глазах. Не может видеть в них этот немой вопрос: «за что?». Так что ему просто остается говорить.

– Что бы ты ни сказал... – Том вдруг безвольно откидывается назад, расслабляясь, – это все равно ничего не изменит. Я не... Я не чувствую уже. Я не хочу, чтобы все это продолжалось. Моя жизнь, пропитанная одиночеством, все эти несоответствия, которые сводят с ума. Я просто хочу покоя. Я устал чувствовать боль.

– Боже... – Крис осторожно опускает Хиддлстона на подушку. – Том, я ведь... Просто попробуй хотя бы подумать о том, что я сказал! Они заставили тебя поверить в реальность, которую внушили тебе. Ты сам создавал себе всю эту боль! Тебе стоит просто захотеть! Вот, гляди!

Хемсворт вскакивает, сдергивает со стола маленькое карманное зеркало. Подносит его к лицу Тома. И просит:

– Посмотри на себя. Просто вглядись! Ты говорил, твои волосы ведь не всегда были такими! Вспомни!

– Мне больно, Крис! – англичанин невидяще смотрит в свое отражение. – Бога ради, перестань! Я не... оно разрывает изнутри! Скребется!

Хиддлстон вцепляется в виски так, словно и правда пытается...

Крис отбрасывает зеркало, перехватывает тонкие запястья музыканта, разводит его руки в стороны. И четко проговаривает:

– Просто сосредоточься. Поймай это чувство. Осознай то, что доставляет тебе эту боль.

– Оно... – прозрачные глаза вдруг закатываются, Том мучительно выгибается на постели, пальцы комкают простынь. А потом он затихает. Только слабое, едва слышное дыхание свидетельствует о том, что жизнь еще теплится в измученном организме.

А Крис просто улыбается, перебирая в пальцах тонкую рыжую прядь.

______________________________________________________________________

Patrick Doyle – Letting Go

Глава 18. «Пусть он не забудет».

Теплые пальцы касаются шеи, щек. Гладят ласково. Так, будто его кожа и не кожа вовсе, а что-то хрупкое, до чего боишься неосторожно дотронуться.

Том приоткрывает глаза и тут же видит перед собой уставшее лицо Криса. Голубые глаза смотрят обеспокоенно.