Идеальный (СИ)

Сейчас он поставит машину, поднимется домой, выпьет и ляжет спать. Завтра вставать черт знает во сколько – сдача номера через два дня, нужно поднапрячься. Проверить статьи, согласовать обложку... И много чего еще. Так что нужно выспаться. И не забивать голову лишними проблемами.

И вдруг... где-то на периферии зрения мелькает что-то похожее на... человеческую смазанную фигуру? Словно кто-то...

Крис резко оборачивается, впиваясь взглядом в пустоту.

Ровные ряды машин, холодный свет люминесцентных ламп... Тихо, пусто...

И Хемсворт подскакивает на сидении, чувствуя, как по спине течет холодный пот, в затылок словно впиваются сотни иголок, обжигают холодным огнем... И ощущение как в детстве – кожу словно жжет от чужого взгляда. Ощущение настолько явственное, что медленно оборачиваясь, Крис ожидает увидеть все что угодно, но только не... пустоту.

Черт знает что!

Он выдергивает из зажигания ключ и нарочито медленно вылезает из машины.

Шаги гулким эхом отскакивают от серых стен, теряются в пространстве.

Хемсворт нервно давит на кнопку вызова лифта и прислоняется к стене, вслушиваясь в тихий шум движущего механизма.

Квартира встречает темнотой и вопиющим бардаком. Домработница, приходящая два раза в неделю, явится только завтра. А с ее прошлого посещения Хемсворт успел буквально разгромить наведенный порядок. И так из раза в раз. Периодически, когда Крису становилось совсем неудобно перед этой пожилой женщиной, так напоминавшей мать, он смущенно вкладывал в сморщенную натруженную руку конверт с, как он это называл, премиальными.

Почему он это делал, Хемсворт не знал. Наверное, из суеверного убеждения в том, что даже самое маленькое доброе дело может перевесить и сотню грехов.

Хотя...

Крис усмехается, щелкая выключателем.

С его-то набором пороков, пожалуй, нужно сделать как минимум сотню таких вот... добрых дел. Да и после этого уверенности в прощении все равно не будет. А все потому что от своего образа жизни Крис бы не отказался. Как ни печально это признавать.

Странные мысли и странный день.

Нужно завязывать с практикой самокопания. Это вызывает ненужные ощущения, а потом и проблемы с совестью. А современный уклад жизни – по глубокому убеждению Криса – наличия болезненно реагирующей на беззаконие совести не предполагал. А наличие мелких добрых дел, в виде конверта со ста долларами, всученного домработнице, как раз успокаивало взбунтовавшуюся душу. Мол, не такая ты и мразь. Вот и людям помогаешь...

Хемсворт сбрасывает с постели грязную, пахнущую алкоголем рубашку и плюхается на матрас.

По-хорошему нужно сходить в душ, потом хоть немного поесть... Он, кажется, и выпить хотел... Но сил нет. Хочется просто вырубиться.

Так... какие, собственно, проблемы?

Крис закрывает глаза, вытягивается на постели... и сразу же проваливается в сон, словно в темный колодец, наполненный ватной, почти осязаемой тишиной.

***

"Sanguis bibimus, corpus edimus, tolle corpus Satani

Ave versus Christus!

Ave Satani!"*

Монотонный голос словно пропевает тягучие латинские слова. Слова наполняют пространство подземелья - а это именно подземелье, Крис абсолютно уверен - ударяются о сводчатый потолок, покрытый испариной.

Речитатив затихает и вступает хор. Похоже, они повторяют слова, произнесенные чтецом.

И вдруг крик, разрывающий благоговейную тишину. Отчаянный, безнадежный... И ничего. Ни шума голосов, ни попыток прервать нарушителя. Только тихое пение и темнота, разгоняемая, похоже, только светом свечей, который пробивается в щель меж приоткрытых дверных створок.

Хемсворт внезапно обнаруживает, что у него есть тело. Да он же стоит у этих самых дверей, напряженно вслушиваясь в происходящее в зале!

С чего бы ему здесь быть? И слова...

Крис никогда не знал латынь хорошо, но университетских знаний хватает на то, чтобы волосы на голове зашевелились. Это же... Какой-то сатанинский гимн!

И снова вопль. Словно с человека заживо сдирают кожу.

Хемсворт вздрагивает и отшатывается к стене.

Что там происходит?!