Идеальных не бывает. Как научиться принимать себя

Я подошла к такому периоду в своей жизни, когда уже не могла бежать от своих чувств и идти в никуда. Когда я протрезвела, многие из моих проблем стали медленно, но верно подниматься на поверхность. Страх, сожаление, печаль, гнев, разочарование – вот всего лишь несколько. Весь этот багаж было больше негде прятать. По сути, я перестала убегать от себя, и пришло время принять все это. Я знала, что мне нужно остановить хроническое обезболивание чувств, но я не понимала, что придет на смену.

Когда эмоциональный груз всплыл на поверхность, я неохотно приняла его. Сначала это был какой-то грандиозных размеров шторм из мусора. Иногда казалось, что чувства берутся из ниоткуда, и я паниковала.

Моей первой реакцией был гнев. У меня не было ничего. Никаких защитных механизмов. Я чувствовала себя обнаженной, грубой и разочарованной. Я чувствовала, что бежать и прятаться от проблем безопасней.

Причина такого яростного трепета заключалась в том, что я не доверяла своим чувствам. Как в рассказе Шерил из начала этой главы, где она говорит: «Я чувствую, как будто внутри меня – «черная дыра» из боли, которую я боюсь открыть из-за того, что находится внутри. Я боюсь потерять контроль, и мне будет так больно, что это убьет меня». Стоя на краю этой пропасти, мы знаем, что будет больно, и не можем представить, насколько хуже станет, если мы прыгнем в нее с широко открытыми глазами.

Обрати внимание, я не прошу тебя нырять в эту пропасть вниз головой. Как насчет одного маленького шажка, который поможет тебе заметить, когда ты бежишь за стаканом (или бутылкой) вина вместо того, чтобы не делать этого? Как насчет того, чтобы просто описать то, что ты чувствуешь, вместо того, чтобы сразу бежать в магазин? Потихоньку ты сможешь начать доверять себе и своему сердцу, и у тебя на самом деле будет все хорошо.

Иногда даже не просто хорошо.

Моя подруга Холли, женщина, которая использовала все от еды до сигарет и алкоголя, чтобы отключиться, неустанно работала над тем, чтобы выйти из оцепенения. В частности, отказ от алкоголя все изменил для нее. Она пишет:

– То, что я искала всю свою жизнь, я нашла, когда приняла невероятное решение – бросить пить. С этого момента все, чего я пыталась достичь, не имея верного направления, стало само раскрываться передо мной. Моя сегодняшняя жизнь до неузнаваемости отличается от той, что была несколько лет назад. Это все потому, что перестала глушить чувства, а наоборот, стала их показывать.

Правда в том, что никто не умирает от того, что чувствует что-то. Никто не умирает от того, что позволяет своим эмоциям делать то, для чего они предназначены. Больше всего тебя пугает страх неизвестности, но я уверяю тебя, что то, чего ты хочешь – чтобы боль утихла, – находится по другую сторону от высвобождения эмоций. Твое тело знает, что делать. Ты знаешь, что делать. Все, что нужно, – немного довериться и сделать маленький шаг в этом направлении.

Действительно сложное дело?

Все, о чем я писала до сих пор, – это ежедневные факторы воздействия. А как насчет действительно сложных проблем?

Когда я написала половину этой книги, умер мой отец. В течение пяти лет до того, как это случилось, я вела трезвый образ жизни, и мне всегда было интересно, что же будет, когда я столкнусь с подобной трудностью. Стану ли я пить? Захочу ли? Если и не пить, то все равно – вернусь ли к своим прочим привычкам глушить чувства?

В ночь, когда он умер, я была с ним наедине. В этот день у него были посетители, а моя мачеха ушла домой всего за полчаса до этого, чтобы поспать. Он сделал свой последний вздох, когда я проигрывала ему запись Боба Дилана и рассказывала о своих любимых детских воспоминаниях. В тот момент мне было ужасно, мучительно больно.

В последующие дни и недели я поняла, что люди имели в виду, говоря, что чувствуют, будто мир вокруг них рушился. Ничто не имело смысла. Я чувствовала тяжелый груз на душе и никак не могла принять то, что он уже никогда не споет мне «С днем рожденья» и не поцелует в лоб. Я злилась, когда слышала, что кто-то жив и здоров в более старшем возрасте, чем был мой отец, потому что это означало, что тому человеку было отпущено больше времени.

Даже в те дни, когда я вновь начинала чувствовать себя нормально, оставшись одна в доме, я ловила себя на том, что сижу и слушаю тиканье часов. Меня начинала одолевать паника: возможно ли, что в последние мгновения жизни папа пытался сказать мне что-то важное, а я это пропустила?