Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане

Анализируя влияние выборов на карьеру правоведов, необходимо помнить, что в русском Туркестане стало гораздо больше казиев, чем при ханах. «В каждой дыре они [русские власти] поставили одного мингбаши, одного казия, семь аминов и четырнадцать элликбаши», – отметил хронист Мирза ‘Алим Ташканди в 1884 году. Он также упомянул, что на один Кокандский уезд теперь приходится двадцать судей[371]. Отчет графа Палена показывает, что в начале XX века в Туркестане служило 275 казиев – гораздо больше, чем было назначено правителями до завоевания. Особенно ярко разница была заметна в Ташкенте: с 1868 года в городе было избрано четверо народных судей, по одному на район (даха). В эпоху Кокандского ханства случалось, что единственный казий порой обслуживал всю провинцию, включая Кураминский район к югу от Ташкента, населенный преимущественно казахами-кочевниками[372]. Выборная процедура не приводила к постоянной ротации юридических кадров, как это происходило при ханах и эмирах, и не вела к значительным нарушениям стабильности. На новые судейские посты требовалось множество новых казиев, причем право голосования оставалось за представителями из местных. Нередко судейские должности покупались за деньги, а выборы сопровождались столкновениями между местными группами[373]. По словам Палена, система выборов полностью провалилась из-за повсеместной коррупции[374], хотя прокуратура нередко и находила обвинения в подкупности беспочвенными. При этом результаты выборов редко отменялись колониальными властями, так как de jure администрация должна была в данном случае следовать воле тех, кто голосовал. Из текстов, которыми участники голосования извещали колониальную администрацию о результатах тех или иных выборов, мы узнаем немногое. Российские чиновники получали список имен с печатями и подписями, на вид будто бы созданный с целью минимизировать вмешательство властей в работу группы избирателей. Один из этого списка и становился народным судьей[375]. Список назывался «выборным листом» (узб. сайлав хатт)[376]; в неофициальной чагатайской речи его также называли «соглашением» (иттифак-нама). Из содержания выборных листов редко можно сделать выводы о закулисных интригах. Однако в одном из таких редких случаев мы видим, что избрание кандидата на определенный пост было в действительности подстроено несколькими лицами, которые обратились к голосующим с просьбой оформить поддельную «квитанцию» (кфитанса)[377]. Так как группе избирателей удалось скрыть махинации за формальной сжатостью выборных листов, мы можем предположить, что российские колонизаторы попросту не имели возможности увидеть, что в действительности представляют собой такие «выборы». Только что введенная избирательная система породила атмосферу подозрительности и враждебности. Как объясняет Мухитдин Ходжа:

Его Высокоблагородию Господину Начальнику г. Ташкенту

Народного судьи Сибзарской части г. Ташкента

Мухаммеда Мухаметдин Ходжи Мухаммед Хаким ходжа Ишанова