Идем ко дну

Судья. И еще я подумал, влепить бы им в борт парочку торпед – тут бы и слепой не промахнулся… Это было бы зрелище!..

Кен. Морякам королевского военно-морского флота очень часто приходится сталкиваться с разного рода соблазнами. И сколько же сил уходит на то, чтобы сдержаться!..

Судья. Вы совершенно правы, сержант! Увы, этим качеством не обладают большинство лиц, склонных к преступным деяниям. Может быть потому, что все они не служили во флоте… Впрочем, об этом я уже говорил.

Кен. Уверен, что большинство лиц, приглашенных к вам, ваша честь, в тот момент находились на борту «Каталонии».

Капитан. Подтверждаю, сэр.

Судья. Из двух аппаратов – и бац!.. Насколько бы упростилась наша нынешняя задача… Капитан Тайгер, в том последнем рейсе вы должны были привести лайнер к побережью Индии для разделки судна на металл.

Капитан. Так точно, сэр.

Судья. Его не собирались затапливать в океане?

Капитан. Мне об этом ничего не известно. Я лишь выполнял распоряжение моего руководства.

Капитан. Приятно узнать, что среди моряков гражданского флота еще живы традиции порядка и дисциплины. А члены экипажа – могли они, так сказать, посеять смуту среди пассажиров?

Капитан. У нас вымуштрованная команда, сэр. Люди в разговорах с пассажирами не касаются запрещенных тем.

Судья. Хорошее слово муштра, не находите, Донован?

Кен. Безусловно, ваша честь!

Судья. Скольким славным победам на морях обязана Англия безотчетному выполнению приказов, вбитых в головы и спины с помощью муштры!.. Я долго размышлял над тем, чтобы перенести этот опыт в дело борьбы с правонарушениями.

Капитан. Дельная мысль, сэр!

Судья. К сожалению, здесь есть серьезные препятствия. Нельзя муштровать преступника до того, как он совершил преступление, по той простой причине, что мы его не знаем. А когда он его совершил, его поздно учить уму-разуму. Его можно посадить, что в свою очередь является некой мерой воздействия, к сожалению, несколько запоздалой.

Кен. Очень глубоко, ваша честь!

Судья. Благодарю, сержант. Итак, мы можем констатировать, что единственным источником слухов о затоплении «Каталонии» является фирма Морисон энд Морисон, сумевшая подобным образом привлечь на борт пассажиров, по разным причинам стремящихся покинуть земную юдоль. Это, как известно, у нас не запрещено. Но поскольку кому-то за это заплатили… Ни одного юридического прецедента!.. Впрочем, нет. Тысяча семьсот восемьдесят шестой год. Питерсон против Самуэля. Тогда под лозунгом «Отдать жизнь за родину» людей сгоняли на явную погибель в какие-то болота… забыл где… Все основывается на орфографическом казусе, скрывающемся в слове отдать. – Отдать что?.. Помнится, ответчик тогда как-то выкрутился, но шумиха была большая. Надо будет поднять это дело…

Постепенно речь судьи становится все более бессвязной, он молкнет и засыпает.

Капитан и Кен потрясенно переглядываются друг с другом.

Кен. Бывшие военные на службе отечеству…

Капитан. Не думаю, что из него получился бы хороший лифтер…

Кен. Благодарю вас от имени правосудия и полагаю, что вы свободны.

Капитан. Я потрясен.

Кен. А уж я и подавно. Прошу вас!

Кен провожает капитана до двери и вместе с ним выходит в коридор. Судья продолжает мирно похрапывать.

Кабинет меж тем начинает стремительно преображаться. Какие-то то люди в белых куртках, среди которых мы узнаем Нельсона и Пьера, мгновенно сервируют обед, используя для этой цели несколько столиков на колесах. Закончив работу, все, кроме Пьера и Нельсона, исчезают из комнаты, а к новым участникам действия присоединяется Кен.

Нельсон. Он что, спит?

Кен. Его честь думает. У него манера такая – притворяться спящим.

Нельсон. А-а-а-а-а…

Кен. На самом деле он все видит и даже пересчитал наличные в вашем кармане, Гораций.

Нельсон. Но там такая мелочь!.. Вы не предупредили…

Кен. О чем? Вы ведь шли на прием к судье!.. Будем как-то выкручиваться… Внимание, третий звонок!

Нельсон. Какой, черт побери, звонок!

Пьер берет со столика маленький серебряный колокольчик. Его легкий перезвон сопровождает пробуждение судьи.

Судья. Смирно!

Присутствующие в кабинете вытягиваются в струну. Судья изумленно озирается.

Судья. Донован!

Кен. Да, ваша честь!