Идентичность и цикл жизни

Каждому ребенку время от времени нужно оставаться наедине с самим собой (или позднее в компании книг, радио, мультфильмов или кинофильмов – всего того, что, как старые добрые сказки, хотя бы иногда передает то, что соответствует потребностям детского ума) и нужно собственное время для игр «понарошку». Однако рано или поздно все дети начинают чувствовать неудовлетворенность и недовольство, не будучи полезными, не имея ощущения, что они могут делать вещи, делать их хорошо и даже идеально: это то, что я называю чувством предприимчивости. Какие бы развлечения ни были доступны ребенку, он вскоре от них устает. Как будто сам он знает и его сообщество знает, что теперь, когда он психологически уже является зачаточным родителем, он должен начать превращаться в работника и потенциального кормильца – задолго до того, как он станет родителем биологическим. В этом случае в наступающем латентном периоде нормально прогрессирующий ребенок забудет или скорее «сублимирует» (это относится к наиболее полезным занятиям и принятым целям) потребность «заставлять» людей, брать их штурмом или желание стать отцом или матерью прямо сейчас: теперь он учится завоевывать признание, производя вещи. В нем развивается дух предприимчивости; он приспосабливается к законам неорганического мира инструментов. Сейчас он становится энергичным и увлеченным субъектом ситуации производства. Полная реализация такой ситуации есть цель, которая постепенно возобладает над прихотями и желаниями, его индивидуальными стремлениями и личными разочарованиями. Как когда-то он стремился научиться ходить без устали и хорошо бросать вещи, так теперь он хочет уметь хорошо делать разные вещи. Он начинает получать удовольствие от выполнения работы, сосредоточенного, прилежного и целеустремленного.

На этой стадии опасность заключается в формировании чувства неадекватности и неполноценности. Это может быть вызвано неудовлетворительным разрешением предшествующего конфликта: мама может быть нужна ему сильнее, чем знания; он может все еще быть маленьким дома и большим в школе; он все еще сравнивает себя с отцом, и это сравнение вызывает в нем чувство вины, а также ощущение анатомической неполноценности. Жизнь в семье (малой семье), возможно, не подготовила его к школе, или же школьная жизнь не оправдала ожиданий более ранних этапов в том смысле, что ничто из того, чему он так хорошо научился, не признается учителем как достижение. И тогда вновь он потенциально способен проявить себя способами, которые, если не будут явлены сейчас, проявятся слишком поздно или уже никогда.

Хорошие учителя со здоровым отношением к жизни, учителя, обладающие спокойствием, чувствующие доверие и уважение со стороны сообщества, понимают все это и умеют направлять этот процесс. Они знают, как перемежать игру и работу, игру и учебу. Они видят старания индивидуального ученика и поощряют его таланты. Они чувствуют, когда ребенку нужно дополнительное время, понимают, как вести себя с теми детьми, для которых школа пока не важна, которые ее скорее терпят, чем любят, и теми, для которых другие дети пока гораздо важнее самого учителя.

Хорошие родители, родители со здоровым отношением к жизни, спокойные родители чувствуют необходимым сделать так, чтобы ребенок доверял своим учителям, – это учителя, которым можно доверять. У меня нет задачи обсуждать здесь вопросы отбора учителей, их обучения, статуса и оплаты труда в различных сообществах, – а это, безусловно, оказывает непосредственное влияние на формирование и развитие в детях чувства предприимчивости и позитивной идентификации с теми, кто знает разные вещи и знает, как делать разные вещи. Скажу лишь, что вновь и вновь я убеждаюсь в том, что в жизни особо одаренных и воодушевленных людей на каком-то этапе встретился учитель, сумевший разжечь пламя скрытого таланта.