Идентичность и цикл жизни

Становится ясна та привлекательность, которую имеют простые и жестокие тоталитарные доктрины для умов молодых людей в странах и классах, потерявших или теряющих свою коллективную идентичность (феодальную, аграрную, национальную и так далее) во времена всемирной индустриализации, эмансипации и широких многосторонних связей. Динамическое качество бурного подросткового возраста в патриархальных и аграрных странах (странах, которые оказались перед лицом наиболее радикальных перемен политической структуры и экономики) объясняет тот факт, что их молодое поколение нашло для себя в простых тоталитарных расовых, классовых и национальных доктринах убедительные и удовлетворительные идентичности. Несмотря на то что нам приходится вести войны против лидеров этих доктрин, перед нами также стоит задача восстановить мир в душах этих неумолимых молодых людей. Мы способны убедительно продемонстрировать им (своей жизнью) демократическую идентичность, которая может быть одновременно и сильной, и толерантной, благоразумной и от этого не менее решительной.

Важно, чтобы это делалось не через насаждение вербальных стереотипов и запретов, а через понимание и руководство. Сложно быть терпимым, если в глубине души ты не вполне уверен, что ты мужчина (или женщина), что ты вырастешь и будешь привлекательным, что сможешь управлять своими стремлениями, что ты действительно знаешь, кто ты на самом деле[17]; если не знаешь, кем хочешь быть, как ты выглядишь в глазах других, как принимать верные решения и не ошибиться раз и навсегда в друзьях, сексуальном партнере, лидере или в выборе карьеры. Демократия в такой стране, как Америка, рождает особые проблемы, требуя от человека быть самостоятельной личностью, всегда готовой ухватиться за шанс и адаптироваться к любым взлетам и падениям, к миру и войне, к миграции и осмысленной оседлой жизни. Тем более наша демократия должна предоставить подростку идеалы, которые будут одинаково ценны для молодых людей любого происхождения и которые будут поддерживать идею автономии в форме независимости и инициативы в форме предприимчивости. Это непростая задача в условиях усложнения и централизации систем экономической и политической организации, систем, которые, будучи ориентированными на войну, автоматически должны отказаться от «обязанной всем самим себе» идентичности миллионов индивидов, направив их туда, где они больше всего нужны системе. Молодым американцам это сложно принять, поскольку все их воспитание, то есть развитие здоровой идентичности, зависит от определенной свободы выбора, определенной надежды на индивидуальный шанс убежденности в свободе самоопределения.

Мы говорим здесь не только о больших привилегиях и высоких идеалах, но и о психологически необходимых вещах. С точки зрения психологии постепенное приращение эго-идентичности есть единственное средство против анархии стремлений, а также от автократии совести, то есть сверхсовестливости, которая у взрослого является внутренним отзвуком его прошлого неравенства в отношении родителя. Всякая потеря чувства идентичности возвращает личность к конфликтам ее детства, что можно было наблюдать во время Второй мировой войны, когда многие мужчины и женщины не выдерживали радикального перелома своей карьеры и тягот войны. Наши противники, казалось, знали об этом. Эти условия сыграли для них роль психологического оружия и позволили им насаждать в мире свою доктрину и формировать простую, но от этого не менее эффективную идентичность классовой вражды и национализма. Возможно, они понимали, что психология, как и экономика свободного предпринимательства и самоопределения в условиях долгой, выматывающей холодной или вялотекущей войны, способны проявлять гибкость лишь до некой точки разлома. Поэтому наш долг – приложить все усилия, чтобы предоставить нашим молодым мужчинам и женщинам реальные и надежные возможности для того, чтобы они могли вновь посвятить себя той жизни, к которой их подготовила история их страны и собственное детство. Среди всех задач национальной обороны эта задача не должна быть забыта.