Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

«Необходимо указать на попытки возрождения реакционной теории праязыка иногда в замаскированном (чл[ен]-корр[еспондент] Д. В. Бубрих), а иногда и не в замаскированном виде (чл[ен]-корр[еспондент] А. А. Фрейман), реабилитировать формально-сравнительный метод (чл[ены]-корр[еспонденты] В. М. Жирмунский, Д. В. Бубрих, а также А. В. Десницкая, М. М. Гухман), пропагандировать расистскую “теорию” о превосходстве языков аналитического строя, как английский, над флективным русским и другими славянскими языками (В. М. Жирмунский и его ученики и последователи). Надо также отметить работы академика В. В. Виноградова по вопросам истории русского языка, сводимой им к процессу якобы “европеизации” русского языка»[1249].

Если И. И. Мещанинов давно привык к своей роли политического рупора и послушно исполнял ее[1250], то ректор ЛГУ Н. А. Домнин оказался не столь гуттаперчевым: не в силах вынести надругательства над университетом он был сражен инсультом. 31 декабря 1949 г. министр С. В. Кафтанов подписал приказ об освобождении его от должности[1251]. Сперва исполняющим обязанности был назначен профессор исторического факультета М. И. Артамонов[1252], а 30 марта 1950 г. министр утвердил ректором ЛГУ члена-корреспондента АН СССР А. А. Ильюшина[1253].

О. М. Фрейденберг записала весной 1950 г.:

«Бедный Домнин, потрясенный зимними событиями, получил удар; но по адресу парализованного ректора сыпались ругательные приказы из министерства. Временный ректор Артамонов (которого я когда-то спасла от общественных репрессий своим заступничеством), узнав, что старый работник университета, доктор наук, зав. кафедрой хочет уйти из университета, не нашел нужным вызвать меня и спросить о причинах ухода. Такие это надменные и бездушные бюрократы, эти партийные вельможи. Так ректор полностью передоверяет факультет Бердникову…»[1254]

Г. П. Бердников продолжал вести факультет проторенным путем. По итогам 1949/50 учебного года партбюро факультета констатировало:

«Важнейшей задачей в области научной и учебной работы партбюро считало мобилизацию всего коллектива на выполнение исторических постановлений ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам. В условиях нашего факультета это означало успешно выполнить решения мартовского собрания парторганизации от 1949 г. и Ученого совета, посвященного разоблачению носителей буржуазной идеологии и, в первую очередь, космополитизма в литературоведении. Это был год, когда на деле надо было показать перестройку идейного содержания учебного процесса»[1255].

Пушкинский Дом также продолжало сотрясать: 22 октября 1949 г. С. И. Вавилов и А. В. Топчиев подписали распоряжение Президиума Академии наук СССР № 1465: