Упрощённый вариант такой схемы применяется в маркетинге, где образ рекламируемого продукта сопровождается мнениями «экспертов», а то и «демонстрацией опытов» (выведутся пятна или нет). А «эксперты» в свою очередь ссылаются на труды безымянных «британских учёных» – собирательный образ лауреатов «шнобелевских премий», уже ставший анекдотичным.
Это типовая схема предложения любых суждений, которые публике следует принимать на веру. Её неотъемлемой частью является формирование доверия публики к тем, от кого они исходят, с использованием разного рода рейтингов.
Третья опора способности судить – это
В остальном же опыт, особенно коллективный, остаётся копилкой фактов, постепенно востребуемых из неё для переработки в предметы знания и веры. Часто можно услышать, что вера господствует там, где отсутствует опыт. Это, безусловно, заблуждение. Даже отъявленный материалист В. Джемс[344]
в своём «Многообразии религиозного опыта» (1902) выделил многие виды субъективного опыта, лежащего в основе веры. И хотя со свойственной его веку узостью взгляда он относил мистический опыт к «пограничным состояниям сознания», в подлинности его он не сомневался. Мистический опыт, в отличие от научного, неповторим и не воспроизводим. Его невозможно испытать просто по желанию, он возникает спонтанно[345] и не обязательно доступен каждому. Поэтому плоды такого опыта теми, кто им не обладает, могут быть приняты только на веру. Он также глубоко индивидуален, поэтому существуют трудности их передачи средствами языка, а значит и сопоставления для обнаружения в них устойчивого, повторяющегося. Но подлинность этих плодов для каждого, кто мистическим опытом обладает, несомненна и не требует веры.Христианство, усвоившее рационализм иудейской и особенно эллинской мысли, не выработало средств[346]
передачи мистического опыта, его систематизации и оперирования с ним как со знанием. Однако восточная церковь (православие) усвоила от предшественников, развила и отстояла в упорной борьбе[347] средства (аскезу) содействия в приобретении мистического опыта любому человеку, к тому стремящемуся. Она сохранила в устной и письменной традиции как самую аскетическую практику с нужными для этого наставлениями, так и обширной свод фактов мистического опыта («Добротолюбие»). Западная же церковь (католицизм), в недрах которой рационалистическая традиция восторжествовала, эту практику отвергла. Эти обстоятельства будут важны нам в дальнейшем.И последнее, что нужно здесь сказать об опыте как о копилке фактов: стремление сохранять и передавать из поколения в поколение значительные пласты коллективного опыта уже в незапамятные времена породило колоссальные повествовательные тексты. Их дошедшие до нас (записанные через много поколений после возникновения) версии – от «Ригведы» до «Старшей Эдды» – иногда называют «мифопоэтическими». Памятуя о том, что «миф» по-гречески – это просто «сказание», следует признать это название вполне точным. Чтобы запомнить текст такого размера, были созданы, как мы сказали бы теперь, мнемотехнические приёмы. Теперь ясно, что поэтический строй речи – это реликт системы таких приёмов. Метрика, ритм, рифма, аллитерация, тропы, риторические фигуры, сценические и ораторские жесты (и многие другие конструкции, сохранившиеся в разных культурах), первоначально были способами облегчить запоминание текста при его изустной передаче. Конечно, эти мнемонические системы разложились за время существования письменности, и большинство приёмов было утрачено. В первую очередь это коснулось материальных и, в частности, графических вспомогательных средств, из которых собственно письменность и родилась[348]
.Алла Робертовна Швандерова , Анатолий Борисович Венгеров , Валерий Кулиевич Цечоев , Михаил Борисович Смоленский , Сергей Сергеевич Алексеев
Детская образовательная литература / Государство и право / Юриспруденция / Учебники и пособия / Прочая научная литература / Образование и наука