Читаем Идеология русской государственности. Континент Россия полностью

Упрощённый вариант такой схемы применяется в маркетинге, где образ рекламируемого продукта сопровождается мнениями «экспертов», а то и «демонстрацией опытов» (выведутся пятна или нет). А «эксперты» в свою очередь ссылаются на труды безымянных «британских учёных» – собирательный образ лауреатов «шнобелевских премий», уже ставший анекдотичным.

Это типовая схема предложения любых суждений, которые публике следует принимать на веру. Её неотъемлемой частью является формирование доверия публики к тем, от кого они исходят, с использованием разного рода рейтингов.

Третья опора способности судить – это опыт. Хотя в незапамятные времена она, возможно, была первой и единственной. Ведь опыт – это сырой материал, не дифференцированный по каким-то признакам, не упорядоченный по какой-то системе, не обработанный каким-то методом. Хотя, вероятно, именно в такой последовательности складывались приёмы работы с ним в процессе развития способности судить. На это указывают многочисленные этнологические (культурно-антропологические) исследования. В наше время прямая опора на опыт присутствует либо в простых, шаблонных ситуациях, либо в условиях недостаточности или недоступности обработанного материала. Промежуточное место между этими случаями занимает использование – при обучении и на практике – предварительно классифицированных «типовых случаев» (‘cases’), как образцов поведения и принятия решений. Поскольку в основе такой классификации лежат признаки сходства и повторяемости обстоятельств, её следует рассматривать как своего рода «пред-знание», примитивную форму фиксации знания. Такой подход берёт своё начало в практике применения англосаксонского «общего права», восходящего к некогда повсеместно распространённому «обычному[343] праву». Именно в подобной практике способность судить осваивает опыт и начинает его упорядочивать.

В остальном же опыт, особенно коллективный, остаётся копилкой фактов, постепенно востребуемых из неё для переработки в предметы знания и веры. Часто можно услышать, что вера господствует там, где отсутствует опыт. Это, безусловно, заблуждение. Даже отъявленный материалист В. Джемс[344] в своём «Многообразии религиозного опыта» (1902) выделил многие виды субъективного опыта, лежащего в основе веры. И хотя со свойственной его веку узостью взгляда он относил мистический опыт к «пограничным состояниям сознания», в подлинности его он не сомневался. Мистический опыт, в отличие от научного, неповторим и не воспроизводим. Его невозможно испытать просто по желанию, он возникает спонтанно[345] и не обязательно доступен каждому. Поэтому плоды такого опыта теми, кто им не обладает, могут быть приняты только на веру. Он также глубоко индивидуален, поэтому существуют трудности их передачи средствами языка, а значит и сопоставления для обнаружения в них устойчивого, повторяющегося. Но подлинность этих плодов для каждого, кто мистическим опытом обладает, несомненна и не требует веры.

Христианство, усвоившее рационализм иудейской и особенно эллинской мысли, не выработало средств[346] передачи мистического опыта, его систематизации и оперирования с ним как со знанием. Однако восточная церковь (православие) усвоила от предшественников, развила и отстояла в упорной борьбе[347] средства (аскезу) содействия в приобретении мистического опыта любому человеку, к тому стремящемуся. Она сохранила в устной и письменной традиции как самую аскетическую практику с нужными для этого наставлениями, так и обширной свод фактов мистического опыта («Добротолюбие»). Западная же церковь (католицизм), в недрах которой рационалистическая традиция восторжествовала, эту практику отвергла. Эти обстоятельства будут важны нам в дальнейшем.

И последнее, что нужно здесь сказать об опыте как о копилке фактов: стремление сохранять и передавать из поколения в поколение значительные пласты коллективного опыта уже в незапамятные времена породило колоссальные повествовательные тексты. Их дошедшие до нас (записанные через много поколений после возникновения) версии – от «Ригведы» до «Старшей Эдды» – иногда называют «мифопоэтическими». Памятуя о том, что «миф» по-гречески – это просто «сказание», следует признать это название вполне точным. Чтобы запомнить текст такого размера, были созданы, как мы сказали бы теперь, мнемотехнические приёмы. Теперь ясно, что поэтический строй речи – это реликт системы таких приёмов. Метрика, ритм, рифма, аллитерация, тропы, риторические фигуры, сценические и ораторские жесты (и многие другие конструкции, сохранившиеся в разных культурах), первоначально были способами облегчить запоминание текста при его изустной передаче. Конечно, эти мнемонические системы разложились за время существования письменности, и большинство приёмов было утрачено. В первую очередь это коснулось материальных и, в частности, графических вспомогательных средств, из которых собственно письменность и родилась[348].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Теория государства и права
Теория государства и права

Учебник, написанный в соответствии с курсом «Теория государства и права» для юридических РІСѓР·ов, качественно отличается РѕС' выходивших ранее книг по этой дисциплине. Сохраняя все то ценное, что наработано в теоретико-правовой мысли за предыдущие РіРѕРґС‹, автор вместе с тем решительно отходит РѕС' вульгаризированных догм и методов, существенно обновляет и переосмысливает РІРѕРїСЂРѕСЃС‹ возникновения, развития и функционирования государства и права.Книга, посвященная современной теории государства и права, содержит СЂСЏРґ принципиально новых тем. Впервые на высоком теоретическом СѓСЂРѕРІРЅРµ осмыслены и изложены РІРѕРїСЂРѕСЃС‹ новых государственно-правовых процессов современного СЂРѕСЃСЃРёР№ского общества. Дается характеристика гражданского общества в его соотношении с правом и государством.Для студентов, аспирантов, преподавателей и научных работников юридических РІСѓР·ов.Р

Алла Робертовна Швандерова , Анатолий Борисович Венгеров , Валерий Кулиевич Цечоев , Михаил Борисович Смоленский , Сергей Сергеевич Алексеев

Детская образовательная литература / Государство и право / Юриспруденция / Учебники и пособия / Прочая научная литература / Образование и наука
Как взять власть в России?
Как взять власть в России?

Уже рубились на стене слева от воротной башни. Грозно шумели вокруг всей крепости, и яростный рев раздавался в тех местах, где отчаянно штурмовали атакующие. На стене появился отчаянный атаман, и городской воевода наконец понял, что восставшие уже взяли крепость, которую он давно объявил царю всея и всея неприступной. Три сотни дворян и детей боярских вместе с воеводой безнадежно отступали к Соборной площади, в кровавой пене теряя и теряя людей.Это был конец. Почти впервые народ разговаривал с этой властью на единственно понятном ей языке, который она полностью заслуживала. Клич восставших «Сарынь на кичку!» – «Стрелки на нос судна!» – валом катился по царству византийского мрака и азиатского произвола. По Дону и Волге летел немой рык отчаянного атамана: «Говорят, у Москвы когти, как у коршуна. Бойтесь меня, бояре, – я иду платить злом за зло!»

Александр Радьевич Андреев , Максим Александрович Андреев

История / Образование и наука / Военная история / Государство и право