Идиллія Благо Лотоса [Идиллия Белого Лотоса]

— Или ты забылъ — продолжалъ онъ, — что мы имли въ виду лишь оставаться наблюдателями среди безумствъ городской жизни, но отнюдь не длаться участниками ихъ, ибо мы хотли только узнать, изъ какой глины люди вылплены. Ты знаешь, что посвященные жрецы храма обязаны хранить чистоту тлесную, а тмъ боле ты, пророкъ храма. Даже я, простой послушникъ, не смю отдаться горячей жажд свободы и наслажденій, обуревающей мою душу. О, быть свободнымъ, жить въ город, познать смыслъ жизни!.. А я не смю такъ поступить, потому что въ такомъ случа мн уже не было-бы мста ни въ храм, ни въ міру; я сталъ-бы ничмъ, даже меньше. Что-же сказать тогда про тебя, пророка? Что мы теперь скажемъ о теб Агмахду?

Я промолчалъ; но сидвшая около меня женщина поднялась съ мста и подошла къ Малену. Снявъ ожерелье со своей шеи, она передала его ему, говоря:

— Отдай это Агмахду, и тогда онъ больше ни о чемъ спрашивать не станетъ.

Глава II.

Съ этого момента въ моей жизни настаетъ періодъ, въ переживаніяхъ котораго я не могу отдать себ такого точнаго отчета, какъ въ событіяхъ боле раннихъ дней моей жизни. Воспоминанія объ этомъ времени — смутны какъ-бы затушеваны однородностью испытанныхъ мной ощущеній, собственно говоря, они сливаются въ одно общее воспоминаніе. Каждый день я пилъ изъ чаши наслажденія и не могъ достаточно налюбоваться своей красавицей подругой, которая, казалось, съ каждымъ часомъ все хорошла. Она водила меня по палатамъ нашего дворца, бывшія одна другой краше, такъ что я не успвалъ еще вполн насладиться красотами одной, какъ уже хотлось въ другую, еще великолпне; мы бродили съ ней по чуднымъ садамъ, въ которыхъ произрастали роскошные благоухающіе цвты, какихъ я еще нигд не встрчалъ. За садами тянулись луга съ низкой, нжной травкой, испещренные дикими цвтами, а изъ воды рки, протекавшей посреди полей, поднимались водяныя лиліи. По вечерамъ къ ней собирались городскія двушки; одн приходили, чтобы запастись водой; другія — чтобы выкупаться, и затмъ сидть на берегу, оглашая ночной воздухъ болтовней, смхомъ и пніемъ. Ихъ красивая вншность и мелодичные голоса придавали двойную прелесть этимъ тихимъ, чуднымъ вечерамъ, озареннымъ ярко горвшими звздами, и я подолгу, часто до утренней зари, засиживался съ ними, раздляя ихъ забавы, нашептывая слова любви самымъ красивымъ. А когда он съ пніемъ покидали насъ и голоса ихъ постепенно замирали вдали, она, красавица изъ красавицъ, шла со мной обратно въ нашъ чертогъ, гд мы были такъ счастливы въ своемъ уединеніи, хотя и жили среди шумнаго города… Сколько времени прошло такимъ образомъ, сказать не могу…

Однажды я лежалъ у себя въ комнат; моя подруга тихо напвала чудныя псни, положивъ голову на мою руку, какъ вдругъ пснь замерла у нея на устахъ, и сама она, вся блдная, притихла. Среди внезапно наступившей тишины, я разслышалъ негромкій шумъ отъ медленно поднимавшихся по лстниц вкрадчивыхъ шаговъ, еще мгновеніе и дверь распахнулась: высшій жрецъ Агмахдъ, какъ вкопанный, остановился у входа въ покой. Въ теченіе одной минуты онъ въ упоръ глядлъ на меня своими грозными, съ холоднымъ блескомъ драгоцнныхъ камней, очами; затмъ на его устахъ появилась улыбка, при вид которой я весь затрепеталъ, охваченный страхомъ, и онъ произнесъ: — пойдемъ!

Я безъ малйшаго колебанія всталъ, зная хорошо, что долженъ повиноваться, и пошелъ къ нему, не оглядываясь. Вдругъ мн послышалось сдержанное рыданіе, и я уловилъ звукъ, произведенный какимъ-то быстрымъ движеніемъ. Я обернулся: красавица исчезла. Куда? Можетъ быть, при этомъ неожиданномъ появленіи она укрылась въ свою комнату? Но я уже не могъ ни убдиться въ этомъ, ни утшить ее, такъ какъ идти за жрецомъ представлялось мн роковой необходимостью: сегодня ясне, чмъ когда-либо я чувствовалъ въ немъ своего господина. Дойдя до двери, я вдругъ замтилъ лежавшую поперекъ порога змю, которая при моемъ приближеніи вытянула голову; я отскочилъ назадъ съ крикомъ отвращенія и страха. Агмахдъ усмхнулся.

— Не бойся — насмшливо произнесъ онъ, — это любимица твоей Царицы, и она ужъ, конечно, не причинитъ вреда избранному служителю ея. Пойдемъ!

При этомъ вторичномъ приказаніи, я почувствовалъ, что волей-неволей долженъ слдовать за нимъ; устремивъ глаза въ противоположную сторону, я прошелъ мимо зми, которая злобно зашипла, и пошелъ вслдъ за Агмахдомъ черезъ садъ и лежавшіе за ними луга, къ чернвшей рк. Вечеръ ужъ наступилъ, и на неб ярко горли звзды, а на берегу священной рки группами сидли двушки, очи которыхъ въ блеск не уступали звздамъ; на этотъ разъ, вопреки своему обыкновенію, он не пли псенъ. На рк тихо покачивалась лодка съ сидвшими въ ней двумя гребцами, въ которыхъ я узналъ молодыхъ жрецовъ, приходившихъ тогда со мной въ городъ; они сидли съ опущенными глазами, которыхъ не подняли даже при моемъ приближеніи. Проходя мимо двушекъ, я понялъ, что въ обоихъ послушникахъ он кризнали старыхъ знакомыхъ и веселыхъ сотоварищей, и онмли отъ удивленія, увидвъ ихъ въ такомъ одяніи, наблюдая съ любопыствомъ ихъ измнившіяся манеры.