Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века

«Торжественная пародийная процессия папы, кардиналов, иезуитов, нищенствующих братьев и монахинь, запечатленная так, как она прошествовала через лондонский Сити 17 ноября 1680 года». Гравюра, опубликованная Джоном Оливером, Лэнгли Кертисом и Джоном Фоксом в 1680 г.

London. British Museum. № 1849, 0315.67

Например, в Англии времен Елизаветы I (1558–1603) известен ряд дел о покушениях на портреты королевы. В отличие от секуляризированного политического иконоборчества XX в., в раннее Новое время надругательство над ликом монарха часто оказывалось одновременно политическим выпадом и магическим актом. Восточный немец, который в 1949 г. под покровом ночи выколол глаза на портрете Сталина[561], вряд ли верил, что его атака нанесет вред усатому диктатору в далекой Москве. Английский же злоумышленник, который изготовил восковую фигурку, написал на ней слово «Елизавета» и пронзил ее спицами, видимо, рассчитывал навредить самой королеве. В 1591 г. был арестован и казнен за измену самозваный мессия Уильям Хакет, призывавший к низложению государыни. В частности, он был обвинен в том, что однажды изрезал острием портрет Ее Величества (метя прежде всего в сердце). Если верить памфлету, опубликованному после его казни, Хакет признался, что, покушаясь на портрет Елизаветы, стремился забрать ее силу и власть (to take away her whole power of her authoritie) и что вдобавок он — видимо, с той же целью — собирался выколоть глаза львам и драконам на королевском гербе[562].

Смутное ощущение или, напротив, уверенность, что образ причастен к прообразу, остается психологической основой многих атак даже в Новое и Новейшее время. Современные политические иконоборцы, тайно атакующие изображения вождей или публично свергающие их статуи после падения репрессивных режимов, вряд ли рассчитывают на то, что повреждение образа физически отразится на прообразе. Тем более что во многих случаях он уже давно умер, а главным объектом ненависти часто оказывается не столько конкретный человек, сколько вся политическая система или идеология[563].

И все равно участники протестов и революций методично обезличивают портреты или выкалывают им глаза — и этот жест дарует чувство освобождения. Тут можно вспомнить и то, как обезобразили каменные лица ветхозаветных царей, сбитых в 1793 г. с фасада парижского собора Нотр-Дам (потому что их еще со Средневековья часто принимали за французских королей и они воплощали силу монархии) (рис. 144)[564], и то, как в Венгрии во время восстания 1956 г. отбили голову колоссальной статуе Сталина (потому что она олицетворяла коммунистический режим и советский диктат).

Рис. 144. На фасаде собора Парижской Богоматери в первой половине XIII в. были установлены двадцать восемь статуй древнееврейских царей. Во время Французской революции их демонтировали и разбили на части. В 1977 г. двадцать одна голова и множество фрагментов тел были откопаны в одном из дворов в IX округе Парижа — теперь они выставлены в музее Клюни. Статуи, которые мы сегодня видим над западным порталом собора, были (вос)созданы в середине XIX в. во время реставрации, которую возглавлял Эжен Виолле-ле-Дюк.

Paris. Musée de Cluny

Любое — трехмерное и плоскостное, реалистичное или предельно условное — изображение человеческой фигуры воспринимается прежде всего как тело. Именно поэтому при всем разнообразии возможных мотивов для повреждения образов (лишить их скрытой силы; искоренить культ изображенного божества; стереть память о той или иной персоне; каким-то образом изменить статус изображения; подчинить побежденный народ через уничтожение его культурной памяти и т. д.) методы насилия над изображениями и человеческими телами так часто оказываются схожи или идентичны. Вот почему над антропоморфными образами устраивают (пародийные) судебные процессы, а потом их казнят, применяя к ним те же пытки и казни, что и к людям[565].

Отношения между насилием над изображениями и насилием над людьми, само собой, не сведешь к какой-то универсальной схеме. В одних случаях они подпитывают друг друга (уничтожая иконы/идолы, уничтожают иконопочитателей/идолопоклонников); в других — насилие над образами (частично) заменяет насилие над телами, в частности потому, что позволяет иконоборцам дать выход ненависти, которая могла бы обрушиться не на каменных, деревянных или бумажных, а на живых врагов.