Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века

Wien. Österreichische Nationalbibliothek. Cod. 2554. Fol. 53v

В еврейских рукописях, созданных в XIII–XIV вв. в германских землях, нежелание изображать и видеть человеческие лица было продиктовано религиозными запретами. И с пустым, затертым или закрытым лицом представляли не только злодеев, как царедворца Амана, решившего истребить всех евреев Персии (Есф., гл. 1–10), но и праведников или ангелов, посланных Богом с небес. Разные методы обезличивания персонажей легко сочетались на страницах одной рукописи, а порой и на одной миниатюре. В той же Амброзианской Библии одни лица стерты или записаны белым. Часть фигур изначально была изображена к нам спиной, а в нескольких случаях их потом скорректировали — вместо лиц нарисовали затылки. Теперь получается, что их тела развернуты к зрителю, а головы — от него[601].

Наконец, во многих ашкеназских рукописях той поры — в Вормсском махзоре (Вюрцбург, 1272), Лейпцигском махзоре (Южная Германия, ок. 1320) или Птицеголовой агаде (Майнц, ок. 1300) — был применен еще один прием, который не перестает интриговать историков. Персонажи там изображены не с человеческими, а со звериными (львиными, бычьими, оленьими, медвежьими и др.) или птичьими головами, «надетыми» на человеческие тела[602]. Их руки и ноги полностью антропоморфны. В этом они не похожи на гибриды или народы-монстры, которые были так распространены в средневековом искусстве.

В христианских рукописях, о которых мы говорили выше, часто трудно понять, почему кто-то из читателей решил обезличить одного демона или грешника, но притом пощадил другого. С деформацией лиц в еврейских манускриптах все обстоит еще сложнее. В одних рукописях со звериными или птичьими лицами изображаются все персонажи, в других — только некоторые, и логику этого выбора понять часто не удается. Историки находят какие-то закономерности (мужчины/женщины; евреи/неевреи; позитивные/негативные персонажи), но они обычно работают в пределах какой-то одной рукописи и почти всегда допускают важные исключения, которые уже объяснить не выходит.

К примеру, в Трехчастном махзоре (ок. 1325) у мужчин чаще всего человеческие лица, а у женщин — зооморфные. Это прекрасно видно в сцене, где Моисей получает от Бога скрижали Завета. И сам Моисей, и его брат Аарон, и другие мужчины-израильтяне предстают с человеческими лицами, а стоящие за ними женщины — со звериными и птичьими (фигура незримого Бога, само собой, не видна) (рис. 157)[603]. Тот же принцип применен еще в нескольких сценах. Однако это правило работает не везде: в других местах мужские фигуры получают звериные головы, а женщины — обычные, человеческие. Так, в инициале, который открывает поэму в честь первого дня Суккота, мужчина, держащий растения, связанные с этим праздником (этрог и лулав), похож на птицу[604].

Рис. 157. Трехчастный махзор. Южная Германия, ок. 1325 г.

London. British Library. Ms. Add. 22413. Fol. 3

В Птицеголовой агаде у евреев во всех сюжетах головы птичьи, а у остальных персонажей (египтян, ангелов или персонификаций светил) — человеческие. На развороте 24v–25 изображено войско фараона (восемь рыцарей и их слуги), которое преследует израильтян. Агада — это сборник молитв, благословений и фрагментов из Торы, который читали (и до сих пор читают) во время седера — пасхальной трапезы. Важно, что праздник Песах посвящен воспоминанию об исходе из Египта. И каждый еврей должен был ощутить, что Господь освободил из рабства не только его предков, но и его самого. На иллюстрации в Птицеголовой агаде над египетским войском реет знамя Священной Римской империи: черный орел на золотом фоне. Эта деталь соотносила древних угнетателей с современными — христианами. Лицо фараона выскоблено, а у его воинов глаза, носы и другие черты тоже частично или полностью стерты (рис. 158)[605].

Рис. 158. Птицеголовая агада. Южная Германия, ок. 1300 г.

Jerusalem. Israel Museum. Ms. 180/57. Fol. 25