Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века

Существовали разные взгляды на то, был ли Христос распят нагим (ведь воины под крестом делили его одежды), или его тело прикрыли какой-то тканью. Некоторые средневековые тексты — от трактатов, посвященных Страстям Христовым, до откровений мистиков, которые представляли себя «свидетелями» голгофской казни, — говорили о том, что он был обнажен[650]. Или что римляне сорвали с него одежду, но скорбная мать прикрыла его своим покрывалом. Как сказано в «Размышлениях о жизни Христа» (ок. 1300) Псевдо-Бонавентуры, «вот одни вбивают крест в землю, другие достают гвозди и молотки, третьи подтаскивают лестницу и готовят инструменты, четвертые отдают распоряжения, чтó и как делать, пятые снимают с Него одежду. Опять Его раздевают, в третий раз сегодня Он стоит голый перед целой толпой, рваная одежда присохла к израненной плоти и теперь отдирается с кожей и с кровью, вновь открывая раны. В этот миг мать впервые видит, чтó сделали с ее Сыном, как подготовили Его к удару последней, смертной боли. Она печалится без меры, она краснеет, видя Его совершенно голым: они не оставили Ему даже набедренной повязки. Она спешит к Сыну, подбегает, обнимает Его, снимает свое покрывало с головы и укутывает Его»[651].

На западных изображениях Распятия, созданных с XIII в., Богочеловек чаще всего одет в набедренную повязку (perizonium): плотную или полупрозрачную. В тех редких случаях, когда ее нет, он обычно перекрещивает ноги так, чтобы скрыть свои гениталии[652]. В «Стихотворном житии святой Девы Марии и Спасителя» (XIII в.) и других текстах было сказано, что Христа распяли полностью раздетым. Но после того, как его руки были прибиты ко кресту, он скромно положил одну ногу на другую, так что его ступни были пронзены не двумя, а одним гвоздем[653]. Однако существуют живописные изображения, где повязка приспущена или полупрозрачна, так что мы видим пенис Спасителя (рис. 184). Кроме того, известны резные Распятия, где он полностью обнажен[654]. Скорее всего, таких образов раньше было больше, но впоследствии их уничтожили или «выправили», чтобы не вводить верующих в смущение наготой их Спасителя.

Рис. 184. Ян ван Эйк. Распятие, ок. 1430–1435 гг.

Berlin. Gemäldegalerie. № 525F

Порой новорожденный или даже взрослый Спаситель специально развернут так, чтобы зритель увидел его гениталии; кто-то из персонажей — чаще всего один из волхвов, пришедших к нему с дарами, — склоняется, чтобы их рассмотреть; Дева Мария указывает на них либо закрывает их рукой, но тем самым приглашает зрителя задуматься о том, что за ней скрыто. В одном из видений, которое св. Бригитта Шведская включила в свои «Откровения» (1340-е гг.), пастухи пришли к новорожденному Мессии и спросили Марию, кого она родила: мальчика или девочку. В ответ она приподняла пеленку и показала им пенис Иисуса. Потому на многих позднесредневековых изображениях, которые были вдохновлены «Откровениями», Богоматерь демонстрирует пастухам гениталии Сына[655]. В 1983 г. американский историк Лео Стейнберг опубликовал книгу с провокативным названием «Сексуальность Христа в искусстве Возрождения и в современном забвении». По его гипотезе, интерес к гениталиям Богочеловека был мотивирован богословски. Показывая его пенис, художники напоминали о том, что он способен к продолжению рода, а это доказывало его полное вочеловечивание и истинность боговоплощения[656]. Даже если он прав, гениталии Иисуса явно могли вызывать смущение, а порой и сексуальный отклик у зрителей таких образов.

А еще нужно вспомнить о душах умерших — до всеобщего воскресения перед Страшным судом. Их в Средние века чаще всего изображали в облике нагих человечков (homunculi) — обычно размером с младенцев или детей (в сценах, где они покидают свою телесную оболочку) либо ростом с других персонажей (рис. 185, 186). Человеческие фигурки — это условное обозначение бестелесной души, но не только. Многие раннехристианские и средневековые богословы — от Иринея Лионского и Августина Гиппонского до Фомы Аквинского — учили, что после смерти человека его душа приобретает некое «подобие тела» (similitudo corporis). А некоторые из них утверждали, что она сохраняет сходство не с человеком вообще, а с конкретным «хозяином». Нагота душ, вылетающих из уст умерших, соотносила смерть, освобождение от оков плоти, с рождением к новой жизни. Кроме того, вероятно, она помогала отличить души, разлученные с телом, от изображений воскресших, которые вновь воссоединились с телами и облачились в одежды белые (Откр. 6:11). Иногда, чтобы подчеркнуть особую природу душ, их представляли бесполыми, а иногда — с гениталиями, которые указывали на пол конкретного праведника или грешника[657].

Рис. 185. Господь-Творец и душа.

Джон Ле Палмер. Энциклопедия «Все благо» (Omne bonum). Лондон, ок. 1360–1375 гг.

London. British Library. Ms. Royal 6 E VI. Fol. 94v