Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века

Однако, судя по еврейским источникам, такие атаки все же случались. Израильский историк Элиот Горовиц в книге «Дерзкие ритуалы: Пурим и наследие иудейского насилия» даже предполагает, что они не были такой уж редкостью. Сопротивляясь насильственному крещению или бросая вызов господствующей вере, евреи порой плевали на христианские образы, кидали в них камни или бросали их в нечистоты. Когда подобное происходило публично, их обычно ждала смерть, в которой они видели мученичество за веру. Например, в еврейской хронике, описывавшей погромы, случившиеся в эпоху Первого крестового похода, можно прочесть о том, как два еврея из Трира отказались поклониться распятию и один из них бросил в него палку[441]. Как пишет Галина Зеленина, автор недавней книги «Изгои Средневековья», такие истории близки к феномену, который американский антрополог Джеймс Скотт назвал «символическим сопротивлением»[442]. Подчиненные группы нередко отвечают на угнетение с помощью осмеяния, проклятий, а иногда и покушений на предметы, значимые для угнетателей.

С XII в. в католической Европе появилось новое, более зловещее и уже явно ложное обвинение, которое принято называть ритуальным. Иудеев начали судить и казнить за то, что они якобы похищают и убивают христианских детей — дабы на их невинных телах «повторить» (или пародировать) мучения, которые Христос претерпел от их предков[443]. Старейшим примером такого навета обычно считается история, произошедшая в 1144 г. в английском городе Норидже. Местных евреев ложно обвинили в том, что накануне Страстной пятницы они замучили двенадцатилетнего мальчика по имени Уильям. Вслед за нориджской историей аналогичные дела появились и на континенте[444].

В середине или второй половине XIII в. в Англии был записан текст, посвященный преступлению, (якобы) совершенному в Бристоле. Там рассказывается о том, как местный иудей по имени Сэмюэл (Самуил) вместе с маленьким сыном заманил к себе в дом христианского мальчика Адама. Опоив ребенка пивом, хозяева его связали, а затем распяли. В ходе ритуального истязания Сэмюэл величал Адама «богом христиан» (Hic est deus christianorum) или «телом христианского бога» (corpus dei christianorum). «Вновь и вновь плевал иудей в лицо мальчика и говорил: „Вот какая честь полагается твоему Христу и матери его“. И дал ему пощечину со словами: „Ты Христос — Сын Божий, сойди с креста, и уверуем в тебя как Бога нашего“». Позже Сэмюэл ударил ножом в голову Адама. Тот воскликнул: «О, я умер!» На это иудей отвечал: «Нет еще, но, если ты Бог христиан, сойди с креста и иди домой»[445]. Все эти реплики — тоже калька с насмехательств, которым, как сказано в синоптических Евангелиях, собравшиеся на Голгофе подвергли Христа. Вкладывая евангельский текст в уста убийцы и богохульника, автор «Страстей Адама Бристольского» уподоблял убийц мальчика богоубийцам, а его самого — Спасителю, «новому Адаму».

Церковь учила, что Христос не сошел с креста не из-за того, что не мог, а потому, что добровольно принес себя в жертву[446]. Как сказано в «Стандартной глоссе» — своде толкований к Библии, составленном в XII в., если бы он сошел с креста, то не явил бы смирения, а обещание иудеев уверовать в него, если бы он сотворил это чудо, было ложным, поскольку они не уверовали в него, даже когда он воскрес[447]. Велика вероятность того, что, описывая, как иконоборцы требовали от изображений Христа, Богоматери и святых сотворить чудо, католические авторы изобличали их как новых иудеев, святотатственно требовавших от святынь чуда («Если ты Сын Божий, сойди с креста» / «Если ты Бог, защищайся») и неспособных увидеть истину, даже если бы это чудо свершилось. В этом случае молчание распятий и других образов предстает как зеркальное отражение всетерпения поругаемого Христа.

Существует еще одна возможная параллель с евангельскими описаниями издевательств, которым Иисус подвергся в претории[448]. Возложив на него терновый венец и надев багряницу, римские воины в насмешку (inludebant, illuserunt) встают перед ним на колени, словно перед царем иудейским, а от глумливого смеха тотчас же переходят к насилию (Мф. 27:29–31; Мк. 15:17–20) (рис. 122). Подобная пародия на поклонение следует той же логике, что и действия иконоборцев. Ведь они, прежде чем изувечить или уничтожить идола, порой обращались к нему с притворной «молитвой».

Рис. 122. Иудеи измываются над Христом. Один из них вместо скипетра вручает ему ветку рогоза, а второй высовывает язык и тычет ему в лицо фигой. Как и во множестве других похожих изображений, созданных в XV–XVI вв., здесь физическое насилие неотделимо от осмеяния.

Молитвенник кардинала Альбрехта Бранденбургского. Брюгге, ок. 1525–1530 гг.

Los Angeles. The J. Paul Getty Museum. Ms. Ludwig IX 19. Fol. 160v