Иероним Босх

Само по себе сено – товар дешевый, оно символизирует никчемность и ничтожность земных благ. Именно такой был аллегорический смысл подобных изображений возов, появлявшихся после 1550 года на фламандских гравюрах.

Центральная часть

Центральная часть, давшая название всему произведению, представляет торжество человеческих заблуждений, бренность и ничтожность земных утех. Человек в своем безумии упорствует до конца – повозка, наполненная сеном, вместе с желающими ухватить хотя бы один его клочок, то есть урвать свою долю мирских благ и земной собственности, непременно прибудет в Ад. По религиозным представлениям того времени между земным Раем и Адом может существовать лишь одна связь – греховное поведение. Воз тянут чудовищные монстры, несущие вместо знамени отрубленную голову; среди этих полулюдей-полуживотных находится и очищенная от чешуи рыба – иронический символ потерянной чести. Великим мира сего – папе римскому, императору, королю (равно как и их свите) – незачем суетиться из-за «сена»: они лишь следят за тем, чтобы все оставалось по-прежнему, и посылают других расчистить себе дорогу. Как писал один из авторов, современник Босха, те, кому надлежало быть пастырями, превратились в прожорливых волков, и их дорога – это прямой путь в Ад.

На верхушке стога царит «Luxuria» (Сладострастие) – аллегория порока, к которому причислялись все чувственные наслаждения (группа музицирующих), плотские желания (обнимающаяся пара), честолюбие и тщеславие (крылатый демон справа – дьявольский «перевертыш» трубящей Славы). Именно Luxuria становится у Босха тем, что правит миром и человеческими желаниями и от чего бессилен уберечь ангел-хранитель, в отчаянии взывающий к явившемуся на небе Христу-страстотерпцу. Еще не разгадан полностью смысл сидящей на ветке совы и кувшина, висящего на шесте, но ясно, что здесь есть связь и с запретным плодом райского древа познания (левая створка), и с возводимой демонами адской башней (правая створка).

Левая створка

Левая створка посвящена теме грехопадения прародителей, Адама и Евы.

«…упали они с Небес, словно жабы /Это из-за своей гордости/ Они были сброшены в долину Ада», повествует рукопись XIV века «Der deutsche Lucidarius» («Немецкий Люцидарий», нижненемецкое издание. Маттеус Брандис, Любек, 1485). Низвержение ангелов, как исток греховности, символизирует нечестивые поступки, за которые были наказаны Адам и Ева, и продолжают нести наказание их потомки – род человеческий. Библейский эпизод грехопадения Босх изображает вполне традиционно: вокруг древа познания добра и зла обвилась змея – это дьявол, искуситель рода человеческого, начиная с прародительницы Евы. Словно ощетинившееся шипами растение с диковинными плодами в центре композиции, появляется и в босховской картине «Святой Иоанн Креститель в пустыне». В обоих случаях оно служит символом плотского искушения. Птица, клюющая плод, скорее всего – намек на душу, предавшуюся греху сладострастия. Женщина выступает причиной зла, первородного греха и вечного проклятия. В сцене с Архангелом Ева стоит, отвернувшись от врат Рая, словно готовясь принять свою земную судьбу или, может быть, прозревая цепь будущих последствий первородного греха, поскольку справа, вокруг воза с сеном, развернута всеобъемлющая панорама человеческого безумия. Удлиненность пропорций и S-образный изгиб, характерные для босховской трактовки обнаженного женского тела, явственно говорят о живучести готических традиций в искусстве Северного Возрождения.

Правая створка