Иерусалим

Внизу раскинулся ковер восточный – он сплетён из сплетен, свит из оптоволокна, весь в миллионе завитков причин и следствий; хаос – лейтмотив. В Шотландии вручается работнику гуманитарной миссии в Багдаде премия поэта Бернса, но посмертно. А где-то в Перу в преддверьи выборов конфликт сторонников двух партий кончился стрельбой и жертвами, а в Херефорде полицейские отдела «Западная Мерсия» разыскивают очевидцев зверской групповой атаки подростковой банды на мужчину. С мандельбротскими самоподобиями множатся структуры всей системы, и в масштабах разных – но неясно, как и прежде, снизу вверх иль сверху вниз сочится вред. Кипит и парит гнев, а это значит, скоро хлынет зябкими ручьями правосудья конденсат. Итог – культура, что работает на внутреннем сгорании, машина клоунов, ползущая толчками взрывов без линейного развития, без всякой ценности для наблюдателя – одно лишь предвкушение пред неизбежной фарсовой аварией. Ползучей плесенью неона СМИ украшены все остовы идеологий на Земле, она пускает метастазы неразборчивого хаоса в доселе удобоваримый нарратив – отредактированное сознание под эмпирическим потопом. В вымерших почти ньюсрумах, где и поныне сигаретным табаком кадит, идут стервятники на перехват всех инфоповодов по телефонным проводам – как от семей погибших, так от адюльтерных звезд, – тогда как в Конго льется кровь за переделы территорий из-за разработок вожделенного тантала – без него не запоют наутро новые мобильные; и, как Тантал, мир видит: тлеет на глазах обещанный банкет. Привычные к пределам пищевых цепочек верхним, хищники теперь сползают к дну по звеньям, кровью смазанным, ища объедков в подворотнях. Наезд сквозь мерзлоту воздушных коридоров, сквозь высоты полицейских вертолетов – к Нижней Банной.