Иерусалим. Биография

По иронии судьбы Иерусалим не понравился им обоим. «Мрачное, пустынное нагромождение камней, — писал Вильгельм, — испорченное большими, современными предместьями еврейских колоний. Здесь живет 60 тыс. евреев, жалких и грязных, раболепствующих и презренных, не делающих ничего, только пытающихся ободрать до нитки своих соседей — ну самые что ни на есть Шейлоки»[239]. Но в письме своему кузену, российскому императору Николаю II, Вильгельм признался, что стал еще больше презирать христианское «поклонение фетишам»: «Покидая Святой город, я испытал чувство глубокого стыда перед мусульманами». Герцль вторил ему: «Когда в грядущие дни я буду вспоминать о тебе, о Иерусалим, то не с восхищением. Затхлые остатки двух тысячелетий бесчеловечности, нетерпимости и грязи скопились на твоих вонючих улочках». Западная стена, считал Герцль, была захвачена «омерзительными, жалкими, толкущимися нищими». Он мечтал: «Если Иерусалим когда-нибудь станет нашим и если я все еще буду в состоянии что-нибудь сделать для него, я бы прежде всего его вычистил. Я выбросил бы все, что не священно, уничтожил бы все грязные крысиные норы». Герцль грезил о новом городе, отводя старому роль древней святыни.

«Я выстроил бы новехонький, полный воздуха, удобный для жизни город с хорошей канализацией… Старый Иерусалим пусть останется Лурдом, Меккой, Иерушалаимом. А новый чудесный красавец-город может вырасти рядом с ним». Позднее Герцль укрепился во мнении, что Святой город должен быть в общем владении: «Иерусалим не будет принадлежать никому конкретно, но всем и каждому. Его святые места будут достоянием всех верующих».

Кайзер отбыл в Дамаск, где объявил себя защитником ислама и почтил память о Саладине, подарив городу новую гробницу завоевателя. А Герцль увидел будущее в трех крепких, дородных и сильных евреях-привратниках в своем отеле: «Если мы сможем переселить сюда 300 тыс. таких же евреев, как они, весь Израиль будет нашим».

Впрочем, Иерусалим уже стал центром еврейства в Палестине: из 45 300 его жителей 28 тыс. были евреями. И такое изменение состава населения города уже пугало арабские власти. «Кто может оспаривать права евреев на Палестину? — признался постаревший Юсуф аль-Халиди своему другу Цадоку Кану, главному раввину Франции, в 1899 году. — Великий Боже, это действительно ваша страна». Но «грубая сила реальности» заключалась в том, что Палестина была также «неотъемлемой частью Османской империи и, что еще важнее, была населена не одними только израильтянами». В этих словах уже намечена идея палестинской нации — Халиди был иерусалимлянином, арабом, османским подданным и, по сути, гражданином мира, ощущавшим необходимость отвергнуть исключительные притязания евреев на Сион. Уже в то время Халиди предвидел конфликт, который возникнет с возвращением евреев в Землю обетованную, где уже живут арабы.

В апреле 1903 года с попустительства властей произошел страшный погром в Кишиневе, спровоцироваваший еще несколько более мелких антисемитских бесчинств в России[240]. В панике Герцль отправился в Россию, чтобы лично встретиться с министром внутренних дел Плеве. Одновременно, не достигнув никаких результатов в переговорах с кайзером и султаном, он начал искать временную территорию вне Святой земли для заселения ее евреями.

Герцль нуждался в новом покровителе: временную «родину» евреев он теперь хотел обустроить на Кипре либо где-нибудь в районе Эль-Ариша на Синае, то есть на территории Британского Египта. Обе эти земли привлекали его близостью к Палестине. В 1903 году Натан, первый лорд Ротшильд, наконец принявший идеи сионизма, представил Герцля Джозефу Чемберлену — британскому министру колоний. Тот сразу исключил Кипр, однако согласился рассмотреть вариант Эль-Ариша. Герцль нанял юриста для составления хартии для нового еврейского поселения. Этим юристом оказался 40-летний либерал Дэвид Ллойд Джордж, чьи решения впоследствии изменили судьбу Иерусалима так, как не менял ее ни один человек со времен Саладина. Но прошение Герцля было отвергнуто — к его великому разочарованию. Чемберлен и премьер-министр Артур Бальфур выступили со встречным предложением: под еврейскую «родину» они готовы были отвести Уганду (в то время это была часть Кении). Герцль за отсутствием выбора дал предварительное согласие.

Несмотря на неудавшиеся попытки заручиться поддержкой императоров и султанов, сионистские идеи Герцля вдохновили множество евреев России и, в частности, 11-летнего мальчика из состоятельной адвокатской семьи. Давиду Грину суждено было в будущем стать мессией, который приведет евреев назад в Израиль.

43. Иерусалимский лютнист 1905–1914 гг.

Давид Грин становится Давидом Бен-Гурионом