Иерусалим, Владикавказ и Москва в биографии и творчестве М. А. Булгакова

№ 8023 26/XI-31 г. Справка. Сектор искусств настоящим удостоверяет, что Всероссийский Союз Советских писателей находится в ведении Сектора. И. о. Зав. Сектором Этингоф[704].

Однако по роду своей деятельности в Главискусстве Б. Е. Этингоф курировал не только литературу, кино и культуру национальных меньшинств, но и в значительной мере театры, их репертуар, театральные организации и проч. Это было неизбежно, поскольку организации литераторов объединяли также драматургов и композиторов, именно таковы были МОДПиК (Московское общество драматических писателей и композиторов) и Драмсоюз, преобразованные во Всероскомдрам. Он также был инициатором создания Российского театрального общества. Судя по документам, подобными вопросами Б. Е. Этингоф занимался особенно интенсивно в 1931 г.:

1 января 1931 г. Для проверки работы театров УМЗП организуется под председательством т. Этингофа специальная комиссия в составе представителей ЦК Рабис, Мособлрабис и УМПЗ. Срок работы комиссии 2-х декадный[705].

13 мая 1931 г. Теория помогает практике. На обсуждении плана работ Комакадемии в секторе искусств <…> Тов. Этингоф считает необходимым, чтобы теа-секция приняла участие в определении творческого лица и уточнении наших крупнейших театров, сейчас похожих друг на друга как близнецы. Методы хозяйствования и управления зрелищными мероприятиями в связи с их специфическими особенностями как творческих организмов должны быть тщательно изучены. Надо сдвинуть с мертвой точки и вопрос о создании массового театрального общества[706].

В период начала 1930-х годов Б. Е. Этингоф, несомненно, пересекался с М. А. Булгаковым в качестве функционера Главискусства и руководителя многочисленных писательских организаций. Сохранилось письмо М. А. Булгакова от 28 августа 1930 г. в Главискусство, адресатами которого были и Ф. Я. Кон, и его заместитель Б. Е. Этингоф[707]. Кроме того, об общении М. А. Булгакова с Б. Е. Этингофом в это время свидетельствует также рассказ В. М. Захарова про их встречу на Никитинском субботнике, приведенный М. О. Чудаковой. В первой части уже говорилось, что встреча могла произойти не раньше конца 1930 г.

Здесь необходимо напомнить известные обстоятельства биографии писателя. Именно к этому времени относится самая критическая фаза его взаимоотношений с властью. Травля М. А. Булгакова длилась на протяжении 1926—1928 гг.[708], а затем она продолжилась и в 1929 г., на писателя обрушились критики[709]. Приведем здесь также хорошо известный пример из публикаций 1926 г., Н. Боголюбов писал:

В смысле социально-политическом булгаковские пьесы это <…> попытка проехаться по лицу советской власти и коммунистической партии[710].

Речь здесь идет о том самом периоде, когда Б. Е. Этингоф был в Трапезунде и ничем не мог помочь М. А. Булгакову, который чувствовал себя затравленным, он писал об этом в письме А. М. Горькому 11 августа 1928 г.:

Я знаю, что мне вряд ли придется еще разговаривать печатно с читателем. Дело это прекращается <…> Мне не к кому обратиться[711].

С февраля 1929 г. пьесы М. А. Булгакова были сняты во всех театрах, писатель практически лишился работы. В письме к брату 16 января 1930 г. он писал:

Все мои литературные произведения погибли, а также и замыслы. Я обречен на молчание и, очень возможно, на полную голодовку <…> я сейчас уже терплю бедствие. Защиты и помощи у меня нет. Совершенно трезво сообщаю: корабль мой тонет, вода идет ко мне на мостик. Нужно мужественно тонуть[712].