Иерусалим, Владикавказ и Москва в биографии и творчестве М. А. Булгакова

Евгения надежды тают
От бритых лиц сбежать стремглав:
Его эстрадники хватают
Кто за штаны, кто за рукав,
И стаскивая с тротуара,
Все требуют репертуара,
Чтоб был он в плане наших дней –
И актуальней и смешней <…>
Дрожа, Онегин попадает
К мафусаилам малых форм.
К мафусаилам попадись ты —
Не выпустят малоформисты!
И нападут, как саранча,
На весь Тверской бульвар крича <…>
От скетчей отбиваясь рьяно,
Онегин «караул!» орет,
Но тут является Татьяна
И за рукав его берет.
Спасен Евгений верным другом,
Готов он быть отцом-супругом,
Ему не страшен Гименей —
Ему ГОМЕЦ куда страшней!
Его словам Татьяна рада.
Какое счастье! Наконец!
Тут впору ехать под венец —
Соединила их эстрада.
Венчанье – старый антураж:
Супруги едут в «Эмитаж»

[1129].

Здесь вновь мы видим упоминание Тверского бульвара, где возле Дома Герцена могла происходить суета с эстрадниками и малоформистами. Онегин настолько напуган их натиском, что предпочитает спасительную свадьбу с Татьяной. Именно женитьба Б. Е. Этингофа на Е. Ф. Никитиной в 1931 г. и могла послужить основой для этой шутки.

В одиннадцатой главе читаем:

Москва сегодняшнего дня!
Достойна ты произведений —
Романов, повестей, поэм.
И тот писатель слеп и нем,
Который так же, как Евгений,
С Москвою новой не знаком,
В ней проживая чужаком

[1130].

Надо полагать, что пародисты имели в виду то же, что и М. А. Булгаков: недавнее возвращение Б. Е. Этингофа из-за границы и соответственно отчужденность от реалий и незнание изменившейся Москвы, что, вероятно, и дало возможность сравнить Б. Е. Этингофа с Евгением Онегиным. В двенадцатой главе стихотворной пародии вновь возникает тема Онегина и писателей, подчеркивается отдаленность героя от литературы, так мог восприниматься Б. Е. Этингоф, внезапно назначенный руководить писательскими организациями:

И быстрых очеркистов зразы,
И мемуаров жаркий пыл,
И Караваевой рассказы
Онегин собирать любил.
Он (специально для Татьяны!)
Скупал Романова романы,
И у него имел постой
Не Лев, а Алексей Толстой <…>
Читал Онегин без охоты…
(У каждого свои грешки.)
Его прельщали переплеты
И золотые корешки <…>
Но книги в руки брать жалея
(Над переплетами дрожал!),
Онегин Свифта не читал,
И не читал он Апулея.
Был непрочитан и Лесков.
И ты, читатель, не таков?

[1131]

Гротескно поданные стихи и музыка из оперы «Евгений Онегин» в эпизоде погони за Воландом, а также упоминание ее героя в романе М. А. Булгакова, возможно, свидетельствуют о том, что писатель не только был осведомлен об известных в Москве пародиях, но и сам использовал образ Онегина в сходном контексте. Так он давал довольно прозрачный намек на один из прототипов Воланда, на Б. Е. Этингофа.

Разговор Воланда с мастером о будущем, о творчестве, о вдохновении после его спасения из клиники Стравинского, интерес к тому, чем он будет жить, мог отражать практику общения чиновника Главискусства с писателями[1132]. Аналогичным образом сцену в Варьете, где присутствует Воланд, и его последующий разговор с буфетчиком в нехорошей квартире вполне можно соотнести с деятельностью Б. Е. Этингофа в Главискусстве, но уже в театральной сфере. Здесь явно пародируется контроль над этим ведомством со стороны чиновника Наркомпроса, как уже говорилось в третьей части, в январе 1931 г. Б. Е. Этингоф возглавлял комиссию по проверке театров[1133].

К сказанному можно добавить еще несколько деталей. Воланд – заядлый игрок в шахматы, эта черта также характерна для Б. Е. Этингофа (ил. 59). Об этом вспоминают многие родственники (Е. Б. Этингоф, Н. Б. Этингоф, Р. И. Бобров, Л. Л. Ельницкий, М. Е. Этингоф). Это явно было хорошо известно в кружке Е. Ф. Никитиной, так В. (А. М.) Арго писал ей 24.08.32: