Иерусалим, Владикавказ и Москва в биографии и творчестве М. А. Булгакова

Потом мы сделали оговорки и ограничения относительно писательских жен. М. Я. Козырев стал ездить в наш, по существу, рабочий писательский кружок, а вовсе не литературный салон со своей женой поэтессой А. Д. Владимировой. <…>

Ада, Ада, Ада, Ада,
Ада, Ада, это вы…—

так пел о ней в литературном салоне Е. Ф. Никитиной милый И. Н. Розанов. Она тоже не способствовала сплочению кружка, а развалу его, охлаждению к нему, критическому отношению к моей затее она весьма помогла <…> Что же получилось с чтением новой вещи Леоновым у нас в этот вечер? Милая дама, жена Козырева, еще раньше 11 часов вечера начала беспокойно ерзать на своем стуле или на диване, где она сидела, и дергать своего «Мишу» громким шепотом: «Миша, едем, трамвай уйдет!». Леонов продолжал читать, но громкий шепот Ады его очень дергал и раздражал. С грехом пополам досидели мы до 12 часов… Нетерпеливая, беспокойная дама увлекла-таки своего мужа писателя М. Я. Козырева гораздо раньше, просто прервав чтение. Вечер был испорчен всем: и Леонову, и всем присутствующим <…> Леонов и Булгаков после пеняли мне, зачем я привлек в него дам…[1164]

Обремененность М. Я. Козырева постоянным присутствием жены передана и в приведенном выше стихотворении Я. Окунева «Никитинский музей. Дети! Овсяный кисель на столе… (Гекзаметры)» от 3 апреля 1930 г.[1165] У М. Я. Козырева был длительный роман с Е. Ф. Никитиной, секретарем которой он был много лет, роман, драматичный для него, что явствует из его писем 1928 г. к ней, в частности из письма от июля 1928 г.:

Связывало меня с тобою эти пять почти лет, а не последние три месяца… Она чувствует это и отсюда такая, казалось бы, необоснованная ревность <…> Никого нельзя любить, кроме тебя. Милая![1166]

На это уже обратила внимание Н. В. Умрюхина, которая предполагает, что личная драма М. Я. Козырева отразилась в коллизиях его прозаических произведений:

Личные взаимоотношения Козырева с председателем «Никитинских субботников» Е. Ф. Никитиной станут одной из драматических страниц его жизни и, возможно, найдут художественное отражение в истории главных героев романов «Подземные воды» и «Город энтузиастов»[1167].

Роль Кота в романе М. А. Булгакова – роль беса, шута горохового, валяющего дурака. М. Я. Козырев как беспощадный сатирик прекрасно соответствует этой роли. Кроме того, Кот – не просто шут, но шут сатаны, т. е. Воланда. Если Б. Е. Этингоф был одним из прототипов Воланда, а М. Я. Козырев секретарем Е. Ф. Никитиной, то он отчасти выполнял секретарские функции и при ее супруге. Возможно, в стихотворении Я. Галицкого от 31.01.33 по случаю дня рождения Е. Ф. Никитиной под котом ученым также имелся в виду ее бывший секретарь:

Здесь днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом

[1168].

При этом М. А. Булгаков подчеркивает серьезный интеллектуальный подтекст буффонады и вранья Кота, вкладывая в его уста реплику о собственных речах:

Речи мои представляют отнюдь не пачкотню, как вы изволили выражаться в присутствии дамы, а вереницу прочно упакованных силлогизмов, которые оценили бы по достоинству такие знатоки, как Секст Эмпирик, Марциан Капелла, а то, чего доброго, и сам Аристотель[1169].