Иерусалим, Владикавказ и Москва в биографии и творчестве М. А. Булгакова

Один из участников наших собраний должен был делать доклад о Сергее Городецком. На этот раз я ничего не сказала Веселовскому и позвонила Городецкому. Он жил в Москве. Я рассказала ему о нашем кружке и сказала, что мы очень хотели бы видеть его у себя. Он сказал: – Хорошо, с удовольствием. И тут у меня возникла блестящая идея: – Может, Вы и стихи свои новые принесете? – Хорошо, принесу какие-нибудь листочки. Вот подошел субботний вечер, первый в нашей жизни, когда рядом с нами сидит живой писатель. В руках – рукопись, он сегодня по истечении какого-то срока получит слово и будет выступать. Может, он захочет задать какие-нибудь вопросы, а потом он будет читать свои стихотворения. Это было замечательно. Мы необыкновенно провели этот вечер. Каждому хотелось как-то боком пристально рассмотреть поэта, как он дышит, как он комкает тетрадку в руках <…> Это был замечательный момент в нашей жизни. Впервые писатель читал свою вещь <…> Городецкий обратился к нему [А. Н. Веселовскому]: – Скажите, а я могу, право, придти к вам еще? Не в качестве поэта, а просто члена вашего кружка?[1223]

М. А. Булгаков встречался с С. М. Городецким на субботниках, в частности, оба литератора принимали участие в обсуждении пьесы Ф. Ф. Раскольникова «Робеспьер» 16 ноября 1929 г., о чем шла речь в третьей части[1224].

Итак, можно полагать, что не только атеистические сочинения С. М. Городецкого использовались М. А. Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита», но и личность самого поэта и либреттиста отразилась в образе Коровьева-Фагота, т. е. С. М. Городецкий был, по крайней мере, одним из возможных его прототипов. В романе перечисляются многочисленные ипостаси Коровьева-Фагота, которые вполне соответствуют личности С. М. Городецкого:

Маг, регент, чародей, переводчик или черт его знает, кто <…>[1225].

Еще одним доказательством того, что прототипом Коровьева был именно представитель писательской среды, могут служить воспоминания Е. С. Булгаковой в пересказе В. Лакшина:

Однажды в готическом зале писательского ресторана Булгаков вдруг схватил Е. С. за руку и сказал негромко: «Смотри, Коровьев…». В дверях и в самом деле будто стоял он в своем клетчатом пиджаке, с глумливой улыбкой[1226].

Ю. Л. Слезкин

Юрий Львович Слезкин (1885—1947) происходил из старинного дворянского рода, начал публиковаться еще в 1901—1902 гг. (ил. 66, 67)[1227]. Накануне Первой мировой войны он уже был широко известным автором нескольких романов, сборников рассказов и повестей, а также трехтомного собрания сочинений. Среди них «Картонный король», «Среди берез», «То, чего мы не узнаем», «Глупое сердце», «Господин в цилиндре», «Повести о странностях любви», «Помещик Галдин», «Роман балерины», «Ольга Орг». По последнему роману, многократно изданному и переведенному на европейские языки, был снят кинофильм. В 1909 г. Ю. Л. Слезкин организовал в Санкт-Петербурге литературно-художественное содружество «Богема», с осени 1914 по 1916 г. возглавлял клуб «Медный всадник». О злоключениях Ю. Л. Слезкина в период Гражданской войны во Владикавказе, знакомстве с М. А. Булгаковым, о его повести «Столовая гора» шла речь в первой части. В Москве Ю. Л. Слезкин возглавил в 1922 г. московский филиал берлинского художественного содружества «Веретено». Публиковался под псевдонимом Жорж Деларм[1228].