Иерусалим, Владикавказ и Москва в биографии и творчестве М. А. Булгакова

Тут у Булгакова пошли «дела семейные» – появились новые интересы, ему стало не до меня. Ударил в нос успех… К тому времени вернулся из Берлина Василевский (не Буква) с женой своей (которой по счету?) Любовь Евгеньевной. Не глупая, практическая женщина, многое испытавшая на своем веку, оставившая в Германии свою «любовь» – Василевская приглядывалась ко всем мужчинам, которые могли бы помочь строить ее будущее. С мужем она была не в ладах. Наклевывался у нее роман с Потехиным, Юрием Николаевичем (тоже вернувшимся из эмиграции) – не вышло, было и со мною сказано несколько теплых слов…[1252]

04.11.32: Любочка – прошла сквозь огонь и воду, и медные трубы – она умна, изворотлива, умеет себя подать и устраивать карьеру своему мужу… Она и пришлась как раз на ту пору, когда Булгаков, написав «Белую гвардию», выходил в свет и, играя в оппозицию, искал популярности в интеллигентских, цекубуских кругах – Любочка заводила нужные знакомства, возобновляла старые – где лестью, где кокетством пробивала Мише дорогу в МХАТ… Когда пошли «Дни Турбиных», положение Булгакова окрепло – акции Любы у Миши сильно пали – был момент, угрожавший разрывом, но тут помог РАПП – улюлюканье и крик, поднятый им по поводу «Дней Турбиных», а после и снятие и запрещение самой пьесы – ввергли на долгое время Булгакова в матерьяльный кризис, и Любочка с ее энергией снова пригодилась… До нового разрешения постановки «Дней Турбиных», принятия к постановке «Мольера» и пр. … <…> Все закономерно и экономически и социально оправдано…[1253].

Кажется, горячая заинтересованность и осведомленность Слезкина в личных делах Л. Е. Белозерской и плохо скрываемые досада и ревность находят объяснение еще в одном пассаже его дневника от 09.02.32. Он скрупулезно подводит итоги собственной личной жизни и перечисляет многочисленных дам, с которыми у него были романы в 1920-х годах:

За эти десять лет <…> Любовь Евгеньевна (безрадостно) <…>[1254].

Тем самым «несколько теплых слов» обернулись для Ю. Л. Слезкина неудачным романом с ней. Из воспоминаний Л. Е. Белозерской также ясно, что она с Ю. Л. Слезкиным была коротко знакома, но в ее тоне совершенно нет раздражения, напротив, она подчеркивает романтический флер их встречи и слегка иронизирует над его ролью записного Дон Жуана:

А вот Юрий Слезкин. Неужели это тот самый, петербургско-петроградский любимец, об успехах которого у женщин ходили легенды? Ладный, темноволосый, с живыми черными глазами, с родинкой на щеке на погибель дамским сердцам… Вот только рот неприятный, жестокий, чуть лягушачий. Он автор нашумевшего романа «Ольга Орг». У героини углы рта были опущены «как перевернутый месяц», и девушки сходили с ума и делали кислую гримасу, стараясь подражать перевернутому месяцу[1255].

По-разному сложившиеся личные взаимоотношения обоих писателей с Л. Е. Белозерской могли послужить одной из важных причин разлада между ними и ревности, во всяком случае, Ю. Л. Слезкин так и пишет: