Иерусалим, Владикавказ и Москва в биографии и творчестве М. А. Булгакова

Нам удалось собрать новые документы, освещающие приезд М. А. Булгакова из Киева на Кавказ, его арест при красных, работу в Терском наробразе, участие в знаменитом диспуте об А. С. Пушкине и проч. Будущий писатель уезжал на Северный Кавказ, занятый деникинцами, добровольно, спасаясь от большевиков, входивших в Киев. Это было в самом конце августа 1919 г. Будучи военным врачом в деникинских войсках, в ноябре 1919 г. он был контужен под Шали аулом, после чего стал сотрудничать в белой прессе. Версия о фронтовой встрече М. А. Булгакова и Б. Е. Этингофа не подкрепляется реальными фактами. Когда деникинцы под натиском большевиков весной 1920 г. покидали Владикавказ, больной тифом М. А. Булгаков не смог уехать вместе с ними. На основании собранного источниковедческого материала, мы заключили, что М. А. Булгаков и Ю. Л. Слезкин были арестованы красными, вошедшими во Владикавказ к началу апреля 1920 г. Скорее всего, арест произошел в первые дни власти большевиков. Оба литератора были приговорены к казни (расстрелу?). Красный комиссар Б. Е. Этингоф, принимавший руководство Терским наробразом, вынужден был разбирать это дело. Он освободил М. А. Булгакова и Ю. Л. Слезкина из-под ареста и тем самым спас их от казни. Тогда же, по-видимому, и произошло их знакомство. Арест М. А. Булгакова по нашим расчетам продлился около четырех дней на Страстной неделе, и спасение совершилось в канун христианской Пасхи, которая была в 1920 г. 11 апреля.

Оба литератора поступили на работу в подотдел искусств Терского наробраза. Б. Е. Этингоф был непосредственным начальником М. А. Булгакова, сотрудничество их продлилось недолго: с апреля по начало июля 1920 г. Примечательно, что наробраз также зависел от армейских политических комиссаров в своей просветительской деятельности. Новые документы освещают хронологию литературной и сценической деятельности М. А. Булгакова, а также положение литературной и театральной интеллигенции, окружения писателя в этот период. Удалось собрать материал, касающийся организации учреждений культуры в Северной Осетии в первые месяцы власти большевиков и того, что называлось в советское время «культурным строительством». Здесь же мы касаемся контактов М. А. Булгакова с деятелями культуры, работавшими в это время на Северном Кавказе: Ю. Л. Слезкиным, Г. С. Евангуловым, Г. А. Астаховым, Л. Беридзе, Х.-М. Мугуевым и др.

Исследование ситуации периода Гражданской войны вокруг М. А. Булгакова дало нам возможность на основании новых документов вскрыть контекст непростой исторической ситуации: расстановку сил в противостоянии белых и красных, тех и других с местным горским населением, а также и внутри стана большевиков. Новые данные дают представление об остром соперничестве ЧК и местного революционного комитета, которое прямо отражалось на положении литераторов и местных театров, о роли в установлении красной власти на Северном Кавказе таких деятелей, как Г. К. Орджоникидзе, В. М. Квиркелия, С. М. Киров. В частности, удалось проследить и характер репрессий, которым подвергались бывшие белогвардейцы, к их числу относился и будущий писатель. Председатель Терского ревкома В. М. Квиркелия на протяжении летних месяцев 1920 г. ходатайствовал об амнистии 102 белогвардейцев, за каждого из них должны были лично ручаться старые большевики. Очевидно, Б. Е. Этингоф выступал в роли ходатая за М. А. Булгакова.

С 1920-х годов Б. Е. Этингоф занимал различные должности уже в московских Наркоматах и учреждениях (преимущественно в сфере культуры и цензуры), четыре года провел в качестве консула в Трапезунде; и в течение трех лет, с весны 1930 по лето 1933 г., он был крупным чиновником в Главискусстве Наркомпроса, директором Музея изобразительных искусств и членом правления РТО.

По поводу московского периода жизни и творчества М. А. Булгакова мы главным образом располагаем новой информацией о событиях начала 1930-х годов. После периода травли и снятия с репертуара театров всех его пьес весной 1930 г. он написал письмо правительству. По нашим расчетам, в подготовке письма и дальнейшем разбирательстве ситуации участвовал Б. Е. Этингоф, который занимал должность заместителя Ф. Я. Кона в Наркомпросе. Ф. Я. Кон и А. С. Бубнов не одобрили дерзкое послание писателя. Это означает, что и приглашение М. А. Булгакова в ТРАМ, и последующее его устройство в МХТ должно было быть организовано вопреки отрицательной резолюции А. С. Бубнова и Ф. Я. Кона самим Б. Е. Этингофом и с помощью других, более высоких, ведомств. Дальнейшие события, а также телефонный разговор М. А. Булгакова с И. В. Сталиным происходили вновь незадолго или прямо в канун Пасхи, которая была в 1930 г. 20 апреля.