Иерусалим, Владикавказ и Москва в биографии и творчестве М. А. Булгакова

<…> Каждому порядочному человеку, участвовавшему в революции, отлично известно, что обыски при всех властях происходят от двух часов тридцати минут ночи до шести часов пятнадцати минут утра зимой и от двенадцати часов ночи до четырех утра летом[442].

Скорее всего, эта регистрация и завершилась 06.04.20, поскольку в газете она была объявлена задним числом, а в последнюю ночь с 05.04.20 на 06.04.20 могли проводиться аресты. Вся история ареста и освобождения М. А. Булгакова тем самым, возможно, продлилась дня четыре, со вторника или среды до субботы.

Не имеет ли отношение к этой хронологии также рассказ М. А. Булгакова «В ночь на третье число»?[443] Действие там связано с киевскими событиями Гражданской войны. Однако, как мы видели, эпизоды киевского и кавказского периодов могли у него переплетаться. Возможно, в эту ночь еврейской Пасхи и прибытия большевиков во Владикавказ совершались какие-то страшные расправы.

Именно к кануну Пасхи 1920 г. приурочены арест и освобождение Павла Павловича Пупкова в поэме Г. С. Евангулова, после освобождения из-под ареста герой отправляется с женой в церковь на службу:

Дело к Пасхе подходило <…>
Шел тогда двадцатый год <…>
Было то в Великий Пост <…>
И смешавшись с той толпой,
В церкви стал Пупков с женой.
Странно встретились их взгляды,
Разомкнулись странно вновь,
Золотом горят оклады
Потемневших образов.
В церкви душно, в церкви жарко —
Тут поверишь сгоряча!
Почему горит так ярко
Пред Распятием свеча? <…>
В тишине гудели звоны…
Средь старух и стариков
Плакал, верою пронзенный,
Бывший прапорщик Пупков

[444].

Горящая перед Распятием свеча – еще один образ спасения на Страстной неделе. Этот эпизод в поэме Г. С. Евангулова весьма примечателен. Известно, что отношение М. А. Булгакова к христианской вере менялось на протяжении жизни. Н. А. Земская сообщала, что в 1910—1912 гг. М. А. Булгаков, хотя был сыном и крестником профессоров Киевской духовной академии, но прекратил поститься и с юношеским нигилизмом определенно высказывал атеистические идеи[445]. Однако после Гражданской войны его умонастроения изменились, и 26.10.23 в своем дневнике он записал:

Тип Давида, который все время распевает псалмы, и навел меня на мысль о Боге. Может быть, сильным и смелым он не нужен, но таким, как я, жить с мыслью о нем легче. Нездоровье мое осложненное, затяжное. Весь я разбит. Оно может помешать работать, вот почему я боюсь его, вот почему я надеюсь на Бога[446].

05.01.25 М. А. Булгаков сообщает в том же дневнике:

Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера «Безбожника», был потрясен. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, ее можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его… Этому преступлению нет цены[447].

По свидетельству его племянницы, Е. А. Земской, родившейся в 1926 г., М. А. Булгаков стал ее крестным отцом[448]. А на одном из листов рукописи ранней редакции романа «Мастер и Маргарита» («Консультант с копытом») в 1931 г. М. А. Булгаков записал:

Помоги, Господи, кончить роман[449].

И, наконец, в «Белой гвардии», написанной в 1924 г. и также отразившей автобиографический контекст, Алексей и Елена Турбины поочередно молятся иконе Богоматери, Алексей после смерти матери ищет утешения у отца Александра[450].