Игла и нить

– Мне так не кажется, – сказала тетя, положив свои руки на плечи Эффи. – Понимаешь, я не была с тобой до конца откровенной, Селена. Одна маленькая невинная ложь за шестнадцать лет – ведь это вполне допустимо, не так ли? Если бы мы сказали тебе всю правду, ты вряд ли согласилась бы нам помочь. Понимаешь, она тоже должна умереть. – Тетя погладила Эффи по голове. – Она должна умереть ради Анны.

– Нет! – Теперь уже Селена отчаянно извивалась всем телом, пытаясь сбросить с себя оковы-веревки. – Вивьен, нет! Нет! Ты не можешь. Ради Мари, ради Доминика, ради любви, которая в тебе все еще есть, – пожалуйста, не делай этого!

– Я делаю это ради любви.

– Девочки не должны были пострадать – только он, только он! – По щекам Селены заструились слезы. – Он – их проклятие! Тебе не нужно больше никого убивать! Пожалуйста. Я прошу тебя…

Эффи с Аттисом тоже пытались высвободиться из своих пут, однако у них ничего не выходило – их магия была недостаточно сильной и не могла сравниться с магией девяти окружавших их женщин. Словно марионетки на ниточках, они бессмысленно дергались на своих стульях. Аттис повернулся к Анне; его глаза, прежде такие решительные, теперь были полны паники, разрывающей их на части. Ты тоже не ожидал, что она умрет…

– Грех изгоняется грехом, Селена. Нам нужна сила проклятия, чтобы связать проклятие, и, возможно, его крови будет достаточно, – принялась размышлять вслух тетя. – Но его кровь вместе с ее кровью – вот в чем истинное проклятие. Узы будут крепче, если принести в жертву и ее тоже.

Жертва: они и есть жертва.

Селена выгнулась всем телом, и веревки, сковавшие ее тело, натянулись, волосы упали ей на лицо, слезы ручьем текли по ее щекам. Анна никогда не видела Селену такой безобразной.

– Нет! – закричала Селена. – Ты обещала мне, что девочки не пострадают!

Тетя сделала в воздухе пасс руками, и Селена замолчала против своей воли.

– Возможно, если бы ты лучше справлялась со своими обязанностями, твой ребенок не вырос бы таким диким. Наузники не сразу решились на это, но, боюсь, Эффи нельзя оставлять в живых. – Тетя схватила Эффи за подбородок и посмотрела ей прямо в глаза. – Злая, как ее мать. Яблоко от яблони недалеко падает.

Эффи дернула головой. Она тоже плакала – полными отчаяния и гнева слезами. Еще никогда она не казалась Анне такой беззащитной. Аттис заерзал на своем стуле. «Он любит ее», – отстраненно подумала Анна.

– Что ж, приступим. – Тетя вручила каждой женщине по нераскрывшемуся бутону розы. Она также протянула один цветок Анне. – Возьми его и себя в руки. Помни, когда придет время, ты должна будешь принести необходимую жертву. Ты должна доверять мне. Я всегда желала тебе только добра. Если у тебя не получится, мы будем вынуждены сделать это вместо тебя. – Она поцеловала Анну в макушку. – Будь сильной, дитя мое. Чувства – это слабость; контроль – это сила.

Анне казалось, будто она наблюдала за происходящим со стороны: наузники отставили свои чашки с чаем и вышли вперед, отодвинув стулья и диваны, на которых они сидели; они сняли свои кардиганы, свитеры, шелковые блузки, брюки, юбки в цветочек и остались в жилетах, футболках, колготках, трусах. Их голые морщинистые руки сжимали розы, ожерелья наузников тяжелым грузом свисали с их шей; синяки на шеях были отчетливо видны. Затем женщины развязали ленты, сняли заколки, ослабили шпильки, чтобы распустить волосы.

Они сели в круг. Все лица были искажены какими-то отвратительными гримасами, свечи замерцали над ними приглушенным пламенем. Селена продолжала корчиться у дальней стены, слезы катились по ее щекам.

– Магия – это первый грех; мы должны нести его молча, – хором сказали наузники.

– Мы призываем Богиню закрытого бутона розы и науза с девятью узлами, Богиню молчания и тайн. – Голос тети был низким и сильным.

– Богиню молчания и тайн, – хором повторили женщины.

– Сегодня мы взываем к любви, которая является проклятием и свяжет проклятие.

Анна почувствовала, как магия взвилась в воздух, пронзила всех наузников, запахла любовью. Розы в руках женщин начали раскрываться, они были мучительно красивы, их лозы удлинились и начали обвивать полуголые тела самих наузников.

– Мы взываем к любви.

Лозы вились вокруг их талий и грудей, вплетались в волосы, спускались по рукам.

– Мы взываем к любви.

Лозы начали стягивать их, словно веревки, шипы проникали в плоть наузников – на голой коже выступила кровь; их лица, на которых застыло благостное выражение лица, обратились к потолку.

– Мы взываем к любви.

Женщины повернулись друг к другу и принялись обниматься, целовать лица, губы, тела друг друга – шипы глубже проникали в их кожу, кровь размазывалась по их телам, ее капли падали на пол, волосы наузников растрепались и также испачкались в крови.

– Мы взываем к любви.

Анна чувствовала витающую в воздухе любовь, этот темный и странный узор, созданный для того, чтобы задушить их всех.

Миссис Брэдшоу вытянула вперед руку, сжимающую цветок:

– Первым узлом мы связывать начнем. – С этими словами она завязала лозу узлом.