Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом

Мы мечтали поселиться в Калифорнии и во время деловых поездок даже присматривали себе там жилье. Нам особенно нравилась Санта-Барбара, где Джо учился в конце 60-х — начале 70-х годов и где у него жили друзья. Это действительно сказочный город цветущих лотосов, изумрудных гор и песчаных пляжей, на которые величаво набегает тихоокеанский прибой. Санта-Барбара примечательна тем, что, в отличие от большинства городов Калифорнии, она протянулась не с севера на юг, а с запада на восток: ее уникальное географическое положение и особый «средиземноморский» климат делают это место практически идеальным для жизни. И вся эта красота лишь в полутора часах езды к северу от Лос-Анджелеса. Но очарование Санта-Барбары и ее потрясающие природные условия привлекали, разумеется, не только нас — недвижимость там стоила дороже, чем где бы то ни было в США (средняя стоимость дома в 2005 году там составляла 2,5 миллиона долларов). Нам, бывшим госслужащим, ХХХХХХХХХХХХХХХХ и без особых шансов на получение кредитов, оставалось только мечтать о таких запредельных суммах.

Давным-давно, как будто в прошлой жизни, я часто ездила в Лос-Аламос, штат Нью-Мексико, а по дороге всегда останавливалась в предгорье, в Санта-Фе. Хотя в командировках времени на осмотр достопримечательностей практически не оставалось, я хорошо запомнила удивительный ландшафт тех мест, мягкий и сухой климат (в отличие от вечной вашингтонской сырости) и гостеприимство людей, среди которых было немало художников, писателей и музыкантов. Меня впечатлило разнообразие культурной жизни, а также многочисленные социальные и экологические проекты, реализуемые местным населением. В те времена, однако, я вовсе не думала перебираться туда. Мы с Джо тогда ждали, что ЦРУ вот-вот направит меня в зарубежную командировку в ХХХХХХХ.

В сентябре 2006 года мы впервые поехали в Санта-Фе вместе, чтобы собирать деньги для Фонда религиозной свободы в армии (эта организация была основана Мики Вайнштейном, выпускником авиационной академии и ярым защитником конституционных прав, для борьбы с религиозной пропагандой в военных учебных заведениях США). Во время пребывания в Санта-Фе мы встретились с агентом по недвижимости и попросили его показать нам несколько домов, выставленных на продажу. Разумеется, Джо хотел жить лишь в несравненной Санта-Барбаре. Но, немного побродив по тихим улочкам под синим небом у подножия величественных гор, муж, кажется, готов был пойти на уступки. К моменту нашего возвращения в Вашингтон я уже грезила переездом в Санта-Фе, и муж почти разделял мой восторг. Через несколько недель я снова отправилась в город своей мечты (на этот раз одна, поскольку у Джо оказалось полно дел в связи с предвыборной кампанией) и нашла там дом, в который влюбилась с первого взгляда. Я ни минуты не сомневалась, что семья одобрит мой выбор, и подписала контракт.

Оставалось только продать жилье в Вашингтоне. Не будучи ревностной католичкой, я, однако, купила статуэтку святого Иосифа и зарыла ее головой вниз в саду, под окнами: согласно примете, после этого должны быстро найтись покупатели на дом. Когда судебный процесс еще был в самом разгаре, нам наконец предложили вполне разумную сумму за наше жилье, и мы сразу подписали договор о его продаже. Потом мы согласовали дату переезда — новые хозяева хотели получить ключи 13 марта.

После вынесения вердикта по делу Либби я уже предвкушала подготовку к переезду в Санта-Фе. И тут мне позвонил демократ Генри Ваксман, конгрессмен от штата Калифорния, недавно возглавивший Комитет по надзору и правительственной реформе палаты представителей, и попросил выступить на заседании комитета на следующей неделе. Несмотря на то что у меня и без того дел было выше головы, я согласилась не раздумывая, ведь мне представилась редкая возможность под присягой рассказать напрямую членам Конгресса о том, что со мной произошло. Пока я паковала вещи, заклеивала скотчем коробки, приводила дом в порядок для новых хозяев и разбирала коммунальные счета и документы, все мои мысли были поглощены одним: что я скажу Конгрессу? Я пыталась предусмотреть возможные вопросы членов комитета и даже устроила своего рода репетицию накануне, пригласив специально для этого двоих близких друзей, поднаторевших в таких делах. Требовалась немалая осторожность, чтобы случайно не разгласить в Конгрессе какую-либо информацию, которую ЦРУ могло бы счесть конфиденциальной или секретной, — мне фактически предстояло пройти по минному полю. Когда стало известно, что директор ЦРУ Майкл Хайден на встрече с представителями обеих партий подтвердил тот факт, что до огласки я работала секретным агентом, я тут же внесла некоторые важные изменения в свое выступление. И хотя мне по-прежнему не разрешалось говорить, сколько лет я служила в ЦРУ, теперь я, по крайней мере, могла опровергнуть тех, кто утверждал, будто в последние годы я выполняла в Конторе функции «хорошенькой секретарши».