Игра на двоих (СИ)

— Не страшно, — шепчу, зарывшись лицом в светлые волосы с частыми проблесками седины.

Шрам — это не страшно. Смерть страшнее. В ту же секунду мысленно обещаю себе и ему, что эта отметина будет единственным напоминанием о случившемся. Теперь я растеряна и зла. Как можно было хотеть жить в мире без Хеймитча? Как я вообще могла допустить мысль о его гибели? Это же мой ментор. Он не может умереть.

Позади него стоит старый знакомый, которого я точно не надеялась увидеть живым. Лео смотрит на нас с Хеймитчем с гордостью в потускневших глазах и усталой, но победной улыбкой. Моментально все поняв, я улыбаюсь ему в ответ. Нам предстоит долгий и нелегкий разговор, ведь я хочу знать все. Но позже, позже.

— Не думала, что из Капитолия возвращаются живыми и в здравом уме, — внезапно звучит за моей спиной.

Хеймитч с видимой неохотой размыкает кольцо рук. Сморгнув так и не пролившиеся слезы радости, я поворачиваюсь лицом к Президенту, бессознательно, по инерции закрывая собой ментора. Койн окидывает его быстрым взглядом. На губах женщины играет приветливая улыбка, но в голубых глазах плавают сероватые островки льда. Она не рада возвращению Хеймитча. У родителей меня забрать просто, а вот у ментора — почти невозможно.

Стоит появиться на пороге приемной госпиталя, как к нам бросается дежурный врач и сразу несколько медсестер. Хеймитч опирается рукой о мое плечо и тяжело хромает по больничному коридору. Он не хочет оставаться здесь ни секунды, однако я и Койн — у каждой свои мотивы — настаиваем на госпитализации и полном обследовании вновь прибывших. Медсестры пытаются подойти и помочь мужчине снять грязную, покрытую пылью и копотью одежду, но зверь одичал и теперь не дается в руки никому. Словно безумный, ментор отталкивает врачей, не позволяя ни взять кровь, ни надеть больничную сорочку, ни даже прикоснуться к себе. Он хватает с подноса шприц и размахивает им направо и налево. Мы — врачи, медсестры и даже охранники — быстро, не сговариваясь образуем вокруг Хеймитча живой круг и осторожно, с опаской сужаем его все сильнее, уворачиваясь от резких выпадов. Я замечаю, что присутствующий при этой пугающей сцене Президент грозно хмурится, и мне это совсем не нравится.

— Отвлеките его, — тихо, но отчетливо бросает мне одна из медсестер. — Вы единственная, кому он не угрожает.

Присмотревшись, замечаю, что игла шприца и правда обходит стороной только меня и Лео. Я зову Хеймитча по имени и робко делаю шаг вперед, разрывая круг. Ментор встряхивает головой и смотрит на меня так, будто на время безумия забыл о моем присутствии.

— Детка… — растерянно и как-то жалобно шепчет он. — Мне страшно. Они хотят убить меня, я знаю. Ты же не одна из них?

Я протягиваю раскрытую ладонь ему навстречу.

— Нет. Они этого не сделают, я не позволю им причинить тебе вред. Я рядом. Возьми меня за руку.

Я не знаю, что надо говорить, чтобы успокоить буйного сумасшедшего, но этот сумасшедший — Хеймитч, и слова как-то сами приходят мне на ум и слетают с заплетающегося языка. Ментор переплетает наши пальцы и сжимает их так сильно, что я едва не вскрикиваю от боли, но вовремя сдерживаюсь. В ту же секунду кто-то подкрадывается сзади и всаживает шприц со снотворным ему в спину. Он закатывает глаза и валится на пол. Я едва успеваю броситься к нему и подхватить обмякшее тело. Мужчина исхудал настолько, что мне не составляет труда удержать его. К нам со всех ног спешит охрана.

— Нет! Не трогайте его! — я срываюсь на крик, но меня никто не слушает.

Но мои худшие опасения не оправдываются. Ни смирительной рубашки, ни отделения для сумасшедших. Хеймитча всего лишь оттаскивают в ближайшую палату; сквозь стеклянные двери видно, как его небрежно укладывают на больничную койку и привязывают к ней, перетягивая широкими лентами руки и ноги. Я готова бежать к нему, но Койн останавливает меня, больно вцепившись пальцами в запястье.

— И это — твой защитник?

Меня злит даже не вопрос, а насмешливо-пренебрежительный тон, которым она это вопрос произносит. Я вырываю руку и, забыв о субординации, отвечаю женщине на повышенных тонах:

— Это — Капитолий!