Игра на выживание

На долю Ярины достался фитильный пистолет. Но с такого расстояния даже из него промахнуться было трудно.

Девушка тонко вскрикнула – и упала ничком. Куда ей попала пуля, сказать было сложно.

– Ну что ж, – отшвыривая в стороны пистолеты, оскалил лях рот в улыбке. Симпатизировать друг другу им с Денисом причин не было, а вот поводов для обоюдной ненависти успело набраться с избытком. Поляк с удовольствием потащил из ножен клинок. Рубанул им воздух. Так, чтобы Денис точно понял – шансов у него нет вообще.

Хотя расстроиться по этому поводу не успел. Помешало удивление. Кузьма, захлебываясь рыданиями и волоча за собой ногу, полз к неподвижно лежащей Ярине и, словно ничего вокруг больше не замечая, причитал:

– Нет… Нет! Неееееееет.

Воспользовавшись замешательством Дениса, лях ринулся в наступление. Сабля летала в его руке так, словно каждое движение кулака, сжимавшего рукоять, изначально было немыслимо без нее. Он наскакивал и тут же отклонялся, нанося рубящий удар совсем не с той стороны, где ожидал Денис. Сек непробиваемый панцирь своего врага и тут же уходил на другой угол атаки. Одним из таких хитрых финтов, картинно крутнувшись на месте, он словно в танце полоснул Дениса по шлему. Шишак, беспомощно звякнув, тут же сорвался с головы и улетел куда-то в сторону обрыва над рекой. А его ставший простоволосым обладатель упал лицом в землю. Правда, понимая цену даже секундной заминки, немедленно поспешил откатиться в сторону.

Оказалось, зря старался.

Увидев, что враг на земле и подняться, учитывая характер ран, сможет еще не скоро, Торунский навис над все еще невнятно поскуливающим около Ярины одноглазым.

– Я думал, будет сложнее, – пожав плечами, признался поляк. – А вышло так, что и заложницу оставлю себе, – он бросил взгляд в сторону тщетно пытающегося уползти полотняного кокона, в который была замотана Елена, – и верну себе эту броню, что едва не потерял по дурости.

Он занес саблю над Кузьмой. Денис, сто раз видевший, как умеет зубами цепляться за последнюю соломинку жизни его спутник, очень сильно удивился, осознав, что на сей раз одноглазого совсем не волнуют вопросы самосохранения. Он не обращал на ляха ровным счетом никакого внимания.

Тот, впрочем, не расстроился.

– Эх, что за день? Сказка, – почти мечтательно протянул он перед тем, как опустить клинок на шею Кузьмы.

– Тогда держи волшебную палочку!

Надо сказать, реакция у ляха все-таки была отменная. Он успел перегруппироваться, уйти немного в сторону и лишь после этого развернуться к Денису, чтобы мимолетным профессиональным взглядом оценить уровень исходящей от того опасности. А уровень оказался будь здоров. До такой степени, что вскинутая в судорожном защитном махе сабля уже не решала практически ничего.

Бердыш Кузьмы, на который свалился Денис после атак ляха, конечно, не годился в разряд метательного оружия. Но тяжеленный его вес, торчащий широким копьем верхний край лезвия и небольшое расстояние до Торунского другого варианта использования не оставляли. Как, строго говоря, и другого шанса выжить.

Поляк успел кое-как увернуться в самый последний момент. Что спасло ему жизнь. По крайней мере, на какое-то время. Потому что массивный топор рассек ему грудь, с мерзким чавкнувшим звуком врубившись в ребра. Из развороченной раны тут же хлынула кровь, а захлебнувшийся пошедшей горлом розовой пеной ротмистр рухнул на одно колено. Бердыш шлепнулся поручь. А поляк сумел не упасть – оперся на саблю, как на костыль. Постоял немного так, похрипел, поводил по сторонам налившимися красными глазами. Встретился взглядом с Денисом. Оскалился окрасившимися в розовый цвет зубами.

И вдруг прохрипел какую-то команду.

Денис поначалу не догадался, что предназначалась она лошади. А когда понял, стало уже поздно. Торунский из последних сил сумел взвалить себя в седло – и коняга споро потрусила в ту сторону, куда показывала вторая стрелка указателя на перекрестке.

Бросаться в преследование было просто некому.

Едва отыскав в себе силы подняться, Денис доковылял до своих соратников, валяющихся в придорожной пыли.

Ярина дышала. Пуля угодила ей в левый бок, и, какие именно органы повреждены, сказать было, конечно, сложно. Может, желудок, может, селезенка. Не дай бог печень. А может, и пронесло, и не задето ничего, а свалил болевой шок.

Но в любом случае она была жива.

И при любом раскладе ее отсюда нужно было вытаскивать. Как можно скорее.

– Кузьма, – не узнав собственный голос, прохрипел Денис. – Она жива. Не наваливайся так на нее. Слышишь? Уйди отсюда! Надо хотя бы перевязку сделать. Иди, вон, к княжне. Задохнется сейчас в том мешке. Вытащи. Ну! Давай! Двигай!

Пока он занимался перевязкой – настолько умело, насколько мог себе позволить, – Ярина несколько раз приходила в сознание. Но он сомневался, что узнавала кого-то и понимала, что происходит.