Игра на выживание

Он во весь опор несся к переправе, а на пятки ему наседали двое преследователей. Один в такой же броне, которую носил Денис, а вторая – степнячка с бьющей по спине тугой косой.

От обоза поднимались клубы черного дыма, в небо выстреливали языки пламени вместе с большущими лоскутами сажи. Вокруг стоял крик и плескалась через край паника. И тем не менее в этом кипящем котле суматохи его сумел отыскать Дмитрий-не-Иванович.

– У меня заводная, садись.

Два раза приглашать не пришлось.

– Где твои люди? – выдохнул Денис, забравшись в седло.

– Скомандовал отход. К переправе. От ставки выдвинулся отряд ляхов, скачут сюда. – Голова отряда укоризненно посмотрел на Дениса. – Острожский же был там, на холме?

– Да.

– Почему?

– Не дал тебе его взять? А что бы это изменило? Ну, убили бы вы его. Ну, полегли бы там, сначала штурмуя курган, а потом отбиваясь от подоспевшей подмоги поляков.

– Лучше так, чем бежать.

– А кто бежит? Мы навели страху на их гетмана. Дали ему понять, насколько он висит на волоске, даже не вступив в саму битву. Мы пожгли их обоз. Без него далеко они уйдут? Даже если они сегодня выиграли битву, мы не дали им выиграть войну. Они не пойдут дальше, глядя на этот столб дыма у себя в тылу. Ты хотел спасти своих соратников? Ты их спас. Сколько смог. В любом случае больше, чем воеводы, которые приволокли сюда не готовое к битве войско. Так что если по-прежнему считаешь меня предателем – убей. Все эти игры мне уже осточертели. Но для начала надо догнать вооооон того ляха, видишь, к переправе несется?

– Что ж. – Полусотник кашлянул от забивающего горло дыма. – Переправу беру на себя. Подожгем в лучшем виде. Встретимся на той стороне?

– А может, и на том свете. Тут уж как пойдет.

* * *

Он не знал, что понтонную переправу люди наловчились делать еще в Средневековье. Вернее, как не знал? Просто никогда об этом не задумывался. Пока его конь не пролетел по дощатому настилу, громко барабаня по дереву копытами. Раненая нога вовсе не добавила способности лучше держаться в седле, и пару раз Денис думал, что навернется из седла прямо в днепровские воды. Во время этого полета вряд ли успеет выпрыгнуть из своих лат, а значит, гарантированно пойдет на дно. Что-то подсказывало, что отправившие его в Средневековье яйцеголовые вряд ли встроили в броню еще и спасательный жилет.

Но – обошлось.

А едва он выехал на песчаный берег и поднялся по крутому речному склону, то понял, что мог бы и не нестись, рискуя сломать шею, утонуть или подарить коню удовольствие растоптать себя.

Кузьма и Ярина именно здесь, где на развилке изрядно вытоптанной проселочной дороги был вбит в землю столб с указателями направлений, настигли Торунского. Все-таки его коняга несла на спине не только самого ротмистра, но и брыкающуюся и всячески мешающую править поклажу.

И, видимо, цели своей она добилась. Выпала из седла. Насколько успешно – в этом стоило убедиться чуть погодя. Хотя бы потому, что признаки жизни она подавала будь здоров, пытаясь, словно здоровенная гусеница, отползти как можно дальше от своего пленителя. Который, впрочем, был настроен дать фору содержимому завязанной мешковины.

Потому что дать фору его вынуждали. Два, как и он, спешившихся человека. Они как раз заходили к нему с боков, стараясь взять в клещи. Кузьма вертел в руках невесть где добытый при нападении на обоз бердыш, а Ярина была не из тех, кто готов расстаться с оружием, которое искренне считала своей гордостью.

– Какого черта ты творишь, блаженная? – с ненавистью процедил Торунский. – Если смоленский епископ узнает, на чьей стороне ты выступила в битве…

– На стороне крымского хана. И он об этом знает. Вряд ли удивится.

– Ой ли? Сомневаюсь, что это хан поручил преследовать меня.

– Тебя? Да кому ты нужен, – просипел Кузьма. – Оставь княжну – и проваливай.

Денис еле сполз с седла, оставляя на попоне кровавый след. Нога налилась свинцом и пульсировала болью.

– Ого! – Торунский ощерился в улыбке, которая приподняла кончики его щегольски загнутых вверх усов еще выше. Но не сделала выражение тощей физиономии чуть менее мерзким. – Я-то думал, что попал в безвыигрышное положение. А у нас тут один из преследователей, оказывается, не боец. Что ж, тогда шансы уравниваются.

– Считать разучился? – хмыкнул Кузьма.

И тут же понял, что имел в виду поляк. Ротмистр выхватил торчащий спереди из-за пояса пистолет. Тот самый, колесцовый, из которого продырявил Денису ухо. То есть бивший по сравнению с остальными местными аналогами огнестрельного вооружения более-менее точно. А затем жестом фокусника-триумфатора выхватил из-за спины второй ствол. С тлеющим уже фитилем.

– Да чтоб тебя! – выкрикнул Денис, бросаясь на ляха с обнаженной саблей. Но одеревеневшая нога в этой ситуации вовсе не была его козырем.

Два выстрела последовали один за другим. Кузьма бросился на Торунского первым и первым же получил от него пулю. Ротмистр прекрасно видел, в какого рода доспех облачен одноглазый, поэтому пальнул в него из колесцового ствола. Для большей точности. В ногу. Которая тут же подломилась, и безухий тать с проклятием рухнул на землю.