Игра со смертью

Нагоняет панику. Знали бы – Степы здесь не было. Парня даже не перекосило, все те же безучастные глаза. А я пытаюсь определить, что хуже – та проверка на стойкость или эта пытка? И даже не то, что мне больно, страшно, а то, кто именно ее ведет. Кто правит бал в этой тесной камере.

- На колени.

Я стояла, опираясь на стену и глядела перед собой безжизненным взглядом. Вечером ранее я с треском сломалась, окончательно превратившись в то, что их меня с таким трудом лепили учителя и инструктора последние полгода.

- Я сказал, на колени, - повторил парень, с наглой ухмылкой глядя на меня, - Или забыла кто твои хозяева, шлюха?

- Я помню.

Без улыбки, хотя очень хочется. Я не плакала, как вчера, не глотала слезы и не кричала, стараясь вырваться. Эти ублюдки притащили матрац, что бы было удобнее. Когда его плоть проникла ко мне в рот, я постаралась взять максимально глубоко, а потом зажмурилась и с силой сжала челюсти. Хотели стойкости? Получите.

Вот и сейчас мне больше всего хочется развести этого надменного урода на минет, а затем просто откусить достоинство. Выплюнуть, утереть кровь с губ и поморщится от мерзкого привкуса во рту.

- В следующий раз я проведу к воде электрический кабель. (нем.)

Брехня. Он прекрасно понимает, что я могу умереть от такого, а в этом нацисте еще живет надежда на то, что заговорю. Зря живет. Паника постепенно сходила на нет, уступая место спокойствию. Я почти не чувствовала тело, только покалывания в ногах, которые, наверное, были судорогами. Перестала ощущать голод, а желудок со своими требованиями отошел на задний план. Едва меня снова вытащили, я мертвой хваткой вцепилась в руку Степе, со всей силы сжимая ладони, стараясь нащупать болевые точки между сухожилиями. Вышло не очень – парень только сморщился, зато, кажется немец упивался моей беззащитностью. Запоздало осознала, как ноют кончили пальцев, оставшиеся без ногтей. Ощущения поползли дальше, считывая все жалкие остатки самоосязания. Мысль о сне снова вернулось вместе со стучащими зубами. Мокрые волосы липли к телу и казались противными водорослями. Хотя бы меня побрили налысо, это лучше, чем понимать, насколько сильно они грязные.

- Ну и где твое обещанное «сломаю»? – просипела я едва слышно даже для самой себя. Снова захотелось спать, настолько, что последнее слово я почти пробормотала, закрывая глаза.

- Не спать! – уже голос Степы и пощечина от него же, - Ты сможешь поспать только тогда, когда все расскажешь. А ты расскажешь. Кто твой компаньон? (нем.)

«Пожалуйста, Катя, я этого не выдержу. Лучше заговори»

По губам ползет слабая улыбка. Не дождешься. Я хочу… а чего я хочу? Мысль оборвалась и в голове поселилась абсолютная пустота.

Воспоминание о былом. Кровь на руках

Я громко хохотала, запрокидывая голову. Вокруг самые отвратительные мне люди на свете - которые потом сняться в кошмарах, что обычные люди приняли бы за сны хорошие. Играла немецкая музыка, ее отвратительная мелодия, острая. Кажется, что она сама резала и не только слух. Она жутко раздражала. Витал запах отвратительных сигарет, которые опротивели до тошноты, но я прямо сейчас стряхивала с очередной такой пепел. Они - часть моего образа и поэтому надо закуривать постоянно, затягиваясь со слащавой полуулыбкой. Стены выкрашены в отвратительные бежевые тона и дамы одеты под него - нечто вульгарное здесь не принято.