Игра со смертью

Он попытался оказать сопротивление, но короткий и миниатюрный нож воткнулся в его грудь раньше, чем он смог хоть что-то сделать. Мужчина повалился на колени. Я невольно вспомнила, как Степа добирался с пулевым ранением живота до пункта связи несколько часов, постоянно теряя сознание и по губам у меня снова поползла презрительная усмешка. Ножик вошел на каких-то пару-тройку сантиметр, а этот, отродясь видно не знавший боли, уже загнулся.

Я выстрелила без слов, осторожно подобрала нож и гильзу.

- Думал уж, понадобиться помощь, - Ронев вышел на свет в своей неизменной серой, тряпичной шляпе. Не могу сказать ненавидела ее, или обожала. Она была такой же маской, как и моя красная помада. Едва наденешь, обращаешься в другого человека. Парень превращался в вечно спокойного, саркастичного Сэмюэля Мюнгера, а я – в веселую и легкомысленную дурочку Ханну Диамант.

- За кого ты меня принимаешь? Пойдем отсюда. Меня тошнит от одного вида этого ублюдка, пусть даже и мертвого, - раздраженно бросила я.

Утром мы были на пути в Россию. Одно из первых заданий прошло как по маслу. В газетах напишут, что Марка Брунгера ограбили по пути из ресторана. Девушку, что была с ним, даже не станут искать – наверняка бедняга сбежала, испугавшись, а военный защитил ее ценой своей жизни. Читай заметку о его смерти в поезде, я только холодно усмехнулась, мельком взглянув на Степана.

Стихи и боль

Я очнулась спустя какое-то время. Все в той же позе, стоя на коленях и без возможности сдвинутся. Но сейчас это не являлось такой уж и помехой для сна. Находясь в этом странном, полукоброчном состоянии, я дремала - иначе это было не назвать. Иногда в сознание пробиралось ощущение взлета, кружившую голову еще сильнее, я сдерживала рвотный позывы и старалась думать. Открываю глаза, вижу тусклую полоску света, тянущуюся из коридора сквозь приоткрытую дверь и мир снова мернкет.

То, что меня окружает, похоже на вязкую нугу. Тело горит, жар распрораняется от сердца и до кончиков пальцев. Меня трясет, но я даже не понимаю этого. Находясь здесь, в этом месте с холодным бетонным полом я четко осознаю свой контраст с ним и это делает только хуже.

Сдаваться нельзя. Делать все, что угодно, но только бы не сдаваться. Какой это денб? Неужели второй, а я уже настолько устала, что готова на все? Разумеется, только в мыслях и это самое "все" ограничивается чем угодно, кроме информации. Находясь тут, четко ощущая вокруг себя весь мир, который окутывает шаром вакуума, заполненного чем-то вязким и отвратительным, я могу хотя бы немного перевести дыхание. Попытаться это сделать, остранится.

Меня возвращают в сознание.

Как справлятся с этим? Меня учили лишь в теории. Даже советовали, скорее. Думать, придумывать. Ситуации, которые могли произойти. Или вспоминать то что происходило. Но воспоминания я все же стараюсь беречь, дабы не пачкать их об эту грязь. Наверное, они думали, что если оставят меня голой - это сильно скажется на психике. В этом они просчитались. Нацисты жестоки, но они ничерта не знаю о подготовке таких, как я.

"Ну же, Катя..."

На худой конец - стихи. Меня поднимают за волосы и я вижу два новых силуэта. Простые солдаты? А он уже плохо. Такие тупы и фантазия у них минимальная. Что ж, быть мне сегодня избитой.

"Я.. .вас любил. Любовь, еще быть может..."