Игра в Джарт

Его охватило чувство безвозвратной потери, даже сиротства, будто вся радость мира навеки померкла, ушла от него, как солнце, уходящее за горизонт, оставляло мир тосковать во тьме. Он был Ничей, и жизнь его ничего не стоила и никому не принадлежала, но никогда еще он не чувствовал себя таким покинутым и одиноким.

Как дитя, плачущее во тьме, когда гаснет светильник.

Ветер бушевал, дышал ему в спину будто свора Дикой охоты, но Ашрас летел быстрее ветра.

И ему медлить больше не стоило. Склонившись к своей девице, рыцарь сказал:

– Мне нужно добраться до Озера Странной смерти.

– Нет, не нужно, – отвечала девица.

Тогда Гроссмейстер, пользуясь своей властью над нею, тяжело, грозно приказал:

– Отведи меня туда.

Она обернулась, во тьме блеснули алыми огоньками глаза, ужасные, но и такие прекрасные, что, казалось, глядят ему прямо в душу, а в нежном горле словно бы снова заклокотал тот птичий, гневный ропот.

Но Гроссмейстер смотрел на нее непреклонно.

– Что ж, – проворчала девица. – Раз так, вот тебе твое озеро. Теперь доволен?

И тотчас перед ними открылось озеро – красивое, как всякое лесное озеро, но не сказать, чтобы красоты несказанной.

Однако Гроссмейстер ахнул и улыбнулся от этого нового чуда, и склонил голову к своей девице, едва касаясь щекою ее волос.

Он любил ее, так любил, но не мог даже сказать ей об этом, ибо нет доли хуже рабской, а она, бедняжка, всецело была в его власти.

Темные тихие воды раскинулись небом у них под ногами и по этому темному небу неспешно плыли призрачные облака, и яркая луна представлялась, как в зеркале, то ли робкой красавицей, то ли жестокой кокеткой, укрывающей лик свой за семью вуалями.

Он спешился, снял и девицу свою с седла, хлопнул Ашраса по шее.

Жеребец отошел.

Лес близко подступал к воде, в ветвях дубов и сосен тревожно вскрикивали ночные птицы. По берегам серебром блистала в лунных лучах черная галька.

Блистала отраженным, тихим, небесным светом и вода, а посреди того озера – будто в небе грозовом темная туча – стоял скалистый остров, и отражение его тенью уходило в глубину, к самому сердцу озерной тьмы.

«Этот остров зовется Ничей, как и я, – припомнил Гроссмейстер, – или остров Потерянных… А еще – остров Сирот. Значит, там она и живет? И распевает прелестные песни, чтобы заманить неосторожных на погибель?..»

– Что ж, вот и тебе твое озеро, – сказал он своей девице. – Ты свободна. Прощай.

Он мог бы спросить у нее о мече. Или даже потребовать меч (ведь Дева Озера была в его власти). Но Гроссмейстер счел это низостью – словно он продавал бы ей свободу. А он не мог даже подарить ей свободу.

Только вернуть.

Так он и не спросил, и девица его молчала, насупившись, будто упрямый мальчишка. Тишина окутывала их как туман. Где-то вдалеке плеснула хвостом крупная рыба – или бог весть, кто еще. Неумолчно урчал козодой.

– И чего ты от меня ждешь? – наконец, спросила девица. – Что я, заливаясь счастливым лаем, как тюлень, прыгну в воду и уплыву, махнув хвостом?

– Хвостом? – озадаченно промолвил Гроссмейстер. – У тебя нет хвоста. Ну… насколько я знаю?

– Неважно! – рявкнула она. – Скажи мне, что стряслось. Кто тебя обидел, рыцарь? Я разорву их на части!

– Кто меня обидит, тот дня не проживет, – Гроссмейстер, не удержавшись, ласково погладил ее по щеке. – А если тебя держит в плену заклятье моей крови, можно же его и… расклясть?

– Снять, – мимоходом поправила девица и снова насупилась. – Но причем тут твоя кровь, глупый солдафон?

– Кровь дракона? – сказал он уже с некоторым сомнением в голосе.

– Дракона?

– Моя бабка…. Вернее, прапрабабка. А точнее будет прапрапрапрапра…

– Довольно! Я поняла.

– Так вот, род Лузиньянов – род моей матери, происходит от девы озера, дракайны Мелюзины. Разве не сила этой крови держит тебя около меня против твоей воли?

– Нет, – задумчиво сказала девица. – Но это многое объясняет, – и вдруг, улыбнувшись светлой, прелестной улыбкой, да так, что у рыцаря ее сердце зашлось, со счастливым вздохом молвила: —Ты такой красивый!

– Кра…сивый? – опешив от смущения, промямлил Гроссмейстер.

– Да! – кивнула девица. – Много лет назад, в Лье-де-грев, мне пришлось убить одного дракона. Златочешуйчатого крылатого змея – ах! – до сих пор жалею. В жизни ничего красивее не видела.

– Ты убила… дракона? О! Ясно, – щеки его все еще пылали, но Гроссмейстер снова задумался над тем, кого и от кого сейчас спасает. Девицу ли свою от алчных себялюбцев, желавших поработить прелестнейшее из созданий, подчинить свободный дух, приноравливая его к мелким своим страстишкам, или простых, пусть и не очень умных и вовсе недобрых людей от мести ужасающего душу демона.

Девица же его вдруг подняла вверх указательный палец и весело сказала:

– О! Рюсэй!

– Что это? Какое-то заклинание? – насторожился рыцарь.

– Это твое новое имя, придурок! Сильное, красивое и простое – как и ты сам. Оно состоит из двух слов: дракон и жизнь. Я могу звать тебя просто Рю – дракон. Но полное имя…

– Я понял. Спасибо.

– Тебе не нравится?