Игры фавна

Они поднялись на гору и увидели громадный замок у её подножия. Рва вокруг него не наблюдалось, да обитатели замка в нём и не нуждались. Искорёженные и вырванные с корнем деревья, рощей оплетшие замок, указывали на то, что в нём живут огры.

А что ещё они ожидали увидеть на этой территории?

— Он там, — сказала Ромашка. — Тот, кому известно о местонахождении милого рога.

— Но там только огры, — возразила Кэтрин. — И войти туда мне не кажется хорошей идеей.

— Но если огр знает, где рог, мы обязаны спросить его об этом, — сказал Леспок.

— Огры всегда готовы с удовольствием похрустеть костями путешественников, — нервно подрагивая, напомнила ему Кэтрин. В качестве жеребёнка ей точно недоставало смелости.

— Но это же долго не продлится, не так ли? — поинтересовалась Ромашка. — Мы все здесь — лишь духи, поэтому нас нельзя убить или уничтожить навсегда.

— Да. Но быть съеденным заживо — ужасно больно. И если он тобой закусит, ты исчезнешь из этого региона. Ты никогда не сможешь вернуться туда, где умерла, точно так же, как не можешь пересечь границу своего рождения или смерти.

— Ты хочешь сказать, здешний народ тоже умирает? — встревоженно спросил Леспок.

— Не совсем. Мы можем умереть, но и тут есть свои ограничения.

— Как это?

— Ограничения распространяются на ту область, где произошла смерть. Это означает, что, хотя убитый и воскресает, он больше не может вернуться в данную точку или даже просто к ней приблизиться. Граница простирается на шесть месяцев в направлениях Туда и Обратно, и в таких же пределах на север и юг.

Оба — и Леспок, и Ромашка — выглядели ошеломлёнными.

— Но что мешает ему туда пройти? — спросила Ромашка.

— Он просто не может. Это место перестаёт для него существовать. Границу можно увидеть, но нельзя пересечь.

— Ты имеешь в виду, что оно существует, но он просто не может туда пойти? — уточнил Леспок. — Другие могут, а убитый там — нет?

— Да.

Им понадобилось некоторое время на осмысление новой информации. Потом у фавна возник новый вопрос.

— Предположим, огр убьёт меня там, в замке, и я больше не смогу туда войти. Но он ведь может подняться сюда, на расстояние шести месяцев. У меня получится снова с ним поговорить?

— Да. Когда сражаются двое, и один убивает другого, то убивший должен быть настороже, когда уходит с этого участка. Убитый может вернуться и подстеречь его где-нибудь в другом месте. Иногда враги оставляют целую серию таких участков в ареале обитания друг друга, и это здорово осложняет их жизнь. Так что, как правило, здесь стараются не убивать и не быть убитыми, во избежание лишних препятствий для нормальной жизни.

— А как насчёт драконов и огров?

— С ними всё иначе. Они настолько глупы, что подобные осложнения их не волнуют. Драконы не убивают своих, чужие судьбы их не заботят. А если огр слопает тебя однажды, он и в следующий раз поступит так же. Нелегко говорить с ними; огры — тупые создания и гордятся этим. Мысль спуститься вниз кажется мне неудачной.

— Но, если мы с ним не поговорим, мы так и не узнаем о местонахождении милого рога, — запротестовал Леспок. — Тогда мы не сможем завершить свою часть сделки для тебя, а ты не сможешь помочь нам найти регион фавнов.

— Это правда, — грустно кивнула она.

Леспок пораскинул мозгами.

— Мне кажется, это что-то вроде испытаний доброго волшебника. Нам просто нужно найти способ с ними справиться.

— Но гарантии, что такой способ существует, у нас нет, — сказала Ромашка. — Это не подстроенный экзамен. Тут всё по-настоящему.

— И всё же даже в настоящих испытаниях часто есть ключи к ним, — он окинул взглядом замок. — Может, психология животных как-то пригодится. Какова природа огров?

— Она известна каждому, — отозвалась Кэтрин. — Они самые сильные, самые уродливые и самые тупые создания в округе.

Фавн наклонил голову.

— Я так и понял. Я слышал, что они даже устраивают состязания по этим трём пунктам. А ещё я слышал, что при более близком знакомстве они часто оказываются неплохими ребятами.

— И кому придёт в голову сводить более близкое знакомство с огром? — поинтересовалась Кэтрин.

— Нам, — заявила Ромашка. — Чтобы узнать, где милый рог.

— А, ну да, забыла. В этом возрасте моя память не идеальна.

Леспок продолжал развивать идею.

— У огров есть гордость, да? Предположим, мы вызовем их на состязания по уродству.

— Его нам никак не выиграть, — возразила Кэтрин. — Любой из нас куда красивее самой наименее уродливой огрицы.

— Значит, мы проиграем, — сказал Леспок.

— Да. Сразу же. А потом они нас съедят.

Но Ромашка уловила суть его замысла.

— Разве огр схрупает того, кого только что победил, и кто признал его победу? Кто, может быть, даже восхищается его невероятным уродством?

Кэтрин уставилась на неё.

— Ну и мысль! Ты имеешь в виду, что самодовольство сделает огра снисходительным по отношению к побеждённому?

Леспок закивал.

— Да. Уж гордиться собой мы можем их заставить.

Ромашка засомневалась.

— Но, если это не сработает, нас схрумкают.

Леспок снова кивнул.

— Да. И поэтому я должен отправиться в замок один.

Обе его спутницы отреагировали одинаково бурно.