Ия

Дети робко начали отступать к калитке.

– Мне тоже пора!

– И мне.

– Стойте, подождите! Сейчас начнётся самое интересное!

Но дети всё пятились и пятились, а когда оказались на безопасном расстоянии, бросились наутёк.

Я видел лицо Зои, когда она смотрела им вслед: губы сжаты в тонкую линию, щёки цвета спелой клубники, в глазах молнии.

– Ты… ты… – она задыхалась от гнева. – Это всё из-за тебя!

Планета завертелась, полетела ей навстречу.

– Уйди!

Зоя оттолкнула живой шар и побежала к дому.

– Постой! – остановил я её. – Кто это тебя?

На Зое было лёгкое платьице без рукавов. На плече виднелся лиловый кровоподтёк.

– Она!

Дочка забежала в дом и громко хлопнула дверью.

Я тяжело вздохнул, посмотрел на Ию. Наверное, в моём взгляде было что-то такое, что заставило планету вернуться обратно в тень недостроенного амбара.

12

Зоя наотрез отказалась обсуждать случившееся. Как мы ни упрашивали её, как ни подбадривали, она не отвечала, словно тот день рождения был навсегда стёрт из памяти. Что же такого могло случиться на дворе за те пять минут, что я пробыл в доме?

Неужели Ия напала на ребят? Но почему?

Однажды утром, войдя в местный магазинчик, я обнаружил очередь —привезли свежие пирожные. Здесь, в деревне, часами гонять чаи, обсуждая последние новости – любимое занятие для тех, кто не обременён работой. Не удивительно, что на меня сразу обратили внимание. Не сговариваясь, вся эта толпа людей, сделала шаг в сторону, когда я подошёл к прилавку. Это могло бы обидеть меня, если бы не выглядело так смешно. Я ведь не болею чумой, от меня не разит чесноком и спиртом (хотя последним уж точно в деревне никого не удивишь).

– Что вам? – бросила продавщица, глядя как будто сквозь меня.

Я посмотрел на покупателей, но они сделали вид, что разглядывают товар за витриной.

– Если очереди нет, – сказал я, улыбнувшись, – две буханки хлеба, пачку соли, подсолнечное масло и спички.

Продавщица торопливо выложила товар на прилавок.

– Кто-нибудь знает, какую погоду обещают на завтра? – громко спросил я.

В ответ – гробовое молчание.

– Неужели никто не слушает радио?

– Кажись, дождь, – не выдержал староста деревни со смешной фамилией Крыжовников.

– Если дождь, приглашаю всех на чай. Люся, угостите народ пирожными, пожалуйста.

Я заплатил за большую коробку.

– В честь чего такая щедрость? – ехидно бросила женщина в косынке.

– В честь последнего дня лета, – ответил я наобум, хотя до конца лета оставалась ещё неделя.

Вечером с прогулки вернулись Мария и Зоя.

– У меня на лбу случайно не нарисована красная звезда? – спросила у меня жена.

– Нет, а что?

– Люди смотрят на меня так, словно я ходячий осьминог.

– Ты не осьминог мам, – успокоила её Зоя, уплетая ужин. – Ты просто замечательная женщина.

– Нужно строить крышу амбара, – сказала Мария, когда мы ложились спать. – Иначе они взглядами просверлят в Ие и Зое дырки.

– Да, конечно, – согласился я и, как обычно, тяжело вздохнул.

Предприниматель из города, который закупал у меня поделки из дерева, куда-то исчез. Я понятия не имел, на какие деньги строить крышу.

Сложно поверить, но на следующий день к нам пришёл гость из числа тех, кого я встретил в магазине. Дождя за окном не намечалось.

– Я… это… на чай, – замялся Крыжовников, топчась на пороге.

– Заходите, – улыбнулся я.

Некоторое время мы пили чай молча. Наконец, гость перестал озираться по сторонам, съел весь мармелад, откинулся на спинку стула и начал:

– Андрей, люди говорят…

– Знаю я, что они говорят, – перебил я. – Они много чего говорят. Посмотреть хотите?

Он вытаращил глаза – видимо, не ожидал, что я сам предложу, затем, медленно кивнул.

– Тогда пойдёмте.

Ия была на втором этаже. Когда я поднимался по лестнице и, особенно, когда открывал дверь в комнату, тревожно сжалось сердце: «А если она набросится на него, как на тех детей?»

Я вошёл в комнату первым.

– Ия, дочка, к тебе гости.

Планетка парила у окна. Услышав мой голос, она полетела навстречу, но тут же остановилась на полпути.

Крыжовников так и впился в зелёный шар глазами.

– Неужто живая?!

Я видел, как по его виску скатилась капелька пота, пробежала по щеке, исчезла за воротом рубашки.

– Откуда? – спросил он.

– Мария родила, – спокойно ответил я.

Староста неловко попятился, споткнулся о порог и чуть не упал на спину. Я схватил его под локоть.

– Осторожнее.

– С-спасибо.

– Не бойтесь, пожалуйста. Она как ребёнок. И всё понимает…

Ия зависла над ним и закружилась. Крыжовников вцепился мне в руку, колени у него подогнулись.

Сверху на нас посыпалось разноцветное конфетти.

– Что это? – ахнул гость, потянул рябым носом. – Цветы? Пахнет цветами…

Выражение его лица переменилось: сделалось мечтательным, как у мальчишки.

– Спа-си-бо, – пробормотал он, на этот раз обращаясь к планете, и присел на порог.

Когда мы вышли на крыльцо, уже стемнело. В янтарной полоске заката смутно вырисовался силуэт водонапорной башни; над гнездом кружил аист. Наверное, отдыхал от младенцев.

Крыжовников почесал в затылке, сказал негромко:

– Вы бы так просто не показывали её. Разные люди бывают… Бабы визг подымут.

Он неловко кашлянул, застегнул пуговицу на воротнике.