Иисус и иудаизм

Те, кто изучал фарисеев по Иеремиасу (а он, по общему мнению, авторитетный ученый), будут озадачены этими терминологическими различиями. Потому что Иеремиас, полагая, очевидно, что все фарисеи были хаверим, а все хаверим — фарисеями, просто-напросто писал «фарисеи», когда в рассматриваемом тексте речь шла о хаверим. Так, например, он переводит Дмай 2.3 следующим образом: «фарисей не бывает у них (у ам ха-арцев) в гостях» 57; но слова «фарисей» в тексте нет, там стоит хавер. Когда добавляют предположение (которого долго придерживались и которое Иеремиас разделяет со многими другими исследователями), что рабби в полной мере представлены фарисеями, использование слова «фарисей» вместо «хавер» при переводе раввинистических текстов приводит к простому отождествлению хаверим, фарисеев и рабби (что мы отметили выше) и естественно создает впечатление (которое представляется окончательно доказанным), что определяющая черта фарисейства в период до 70 г. — это настойчивое требование, чтобы миряне соблюдали священнические законы относительно обращения с пищей. Но как раз это нам неизвестно. Все, что мы слышим о фарисействе от тех, кто действительно были фарисеями до 70 г., — что определяющим для этой партии было рвение в познании закона, вера в воскресение и усвоение древней традиции**. Настаивала ли древняя традиция на том, чтобы миряне вели себя как священники? Этого мы не знаем. Заслуживает внимания, что Иосиф Флавий подчеркивает тот факт, что ессеи не ели пищу других людей (Война И, 8:8), но ничего не говорит о соблюдении фарисеями особых законов относительно пищи, которые бы отделяли их от остальных евреев.

Недавно Нойснер привел доводы в пользу мнения, высказываемого Иеремиасом и другими исследователями, — что фарисеи были небольшой сектой, занятой проблемой чистоты, — но его анализ раввинистических текстов неубедителен и представляется особенно сомнительным в свете свидетельств Иосифа Флавия 99.

Оставленное Иосифом Флавием в «Древностях» описание фарисеев, как мы увидим позднее в этой главе, а также в главе 11, подозрительно в одном отношении: могли ли они иметь то огромное влияние, которое он им приписывает? Но у него не было причин утаивать их особые законы в отношении пищи и чистоты, если эти законы были для них определяющими. Создается впечатление» что он, как и многие другие, находил аскетическую практику и жесткую регламентацию жизни привлекательными, и он приводит множество подробностей такого рода о ессеях, подробностей, касающихся не только пищи, но и половой жизни (например. Война II, 8:13). Иосиф неизменно характеризует фарисеев как «строгих» в отношении закона» и есть все основания думать, что фарисеи старались, чтобы их точка зрения на закон возобладала. Иосиф преувеличивает только их успех. Фарисеи, возникающие со страниц его книг, не производят впечатления «небольшой скромной группы блюстителей чистоты», и, вероятно, нет оснований так настойчиво утверждать, что среди них доминировали хаверим. У Иосифа Флавия фарисеи — это толкователи закона из мирян 60.

1.4.      Ам ха-арцы и хахамим, ученые, тоже противопоставлялись в раввинистической литературе (Хорайот 3.8). В зтом контексте ам ха-арец значит «необразованный»; имеется в виду — по раввинистическим стандартам.

2.      Ам ха-арцы и спасение

Мы подошли к важному моменту» который оправдывает терминологическую дискуссию. Иеремиас писал» что ам ха-арцы (в дальнейшем — простой народ, поскольку теперь имеется полная терминологическая ясность), согласно воззрениям того времени, не будут спасены 61. Что это неверно, можно видеть просто из предшествующего обсуждения терминологии: так как понятие «нечестивые» не включает простой народ, и так как последний может быть охарактеризован просто как не относящийся ни к хаверим, ни к хахамим, никто не думал, что для простых людей исключена возможность спасения. Здесь, однако, мы должны не только удалить терминологический подлесок, но и срубить само дерево; ибо проблема, с которой мы сталкиваемся, — это следующая любовно лелеемая мысль: фарисеи, которые доминировали в иудаизме, исключали возможность спасения для всех, кроме себя, а Иисус открывал ее простым людям. Густав Олан, который теоретически знал, что «грешники» и «простой народ» — это не одно и то же 62, принимает, тем не менее, точку зрения Иеремиаса:

Застолье с «грешниками» было не просто нарушением этикета со стороны отдельного человека, это было открытое неповиновение и правилам относительно чистоты, и предписаний, по которым такие нарушители закона должны быть наказаны, чтобы восстановилась их принадлежность к религиозному и социальному сообществу 6*.