Иисус и иудаизм

4.      Предлагаемое решение спасает от подозрений в исторической недостоверности те свидетельства, которые обычно играют незначительную роль в объяснении вести Иисуса и возникновении христианского движения, но которые трудно объяснить исходя из предположения, что они созданы после смерти Иисуса. а) Это прежде всего материал о храме. Я думаю, что Иисус ожидал новый храм, и настоящее объяснение полностью это учитывает. Но даже если продолжать думать, что Иисус «очищал» храм, все равно он делал это ради какой-то цели. Часто говорят, что он делал это, чтобы подготовить храм для грядущего царства 21, но затем этот факт выпадает и не играет никакой роли в определении того, какого типа царство ожидал Иисус. Лучше всего думать, что он ожидал царство, в котором храм, новый или очищенный. будет полезен. 6) Отрывки о роли учеников в царстве тоже принимаются в расчет. Выше я приводил много доводов в пользу аутентичности Мф. 19:28 (двенадцать учеников судят двенадцать колен) и меньше, но с такой же убежденностью, в пользу аутентичности просьбы Иакова и Иоанна сидеть в царстве по обе стороны от Иисуса (Мк. 10:37 пар.) 22. Вряд ли какой то из этих отрывков был создан позже. Отрывок об Иакове и Иоанне едва ли мог возникнуть после того, как Петр достиг высоты, которую мы видим в посланиях Павла, а возвышение Петра началось еще во времена земного служения Иисуса. Далее, похоже, что именно сам Иисус назвал Симона «Скалой», что можно считать второй частью его ответа на просьбу Иакова и Иоанна. Следовательно, есть все основания думать, что имел место спор о том, кто какое место займет в царстве. Однако эти отрывки об учениках традиционно не играют никакой роли в обсуждении той концепции царства, которая была у Иисуса. Я думаю, что их следует принимать всерьез в качестве свидетельства о том, что думали ученики Иисуса, а тогда можно заметить, что такого рода споры велись еще во время жизни Иисуса и что не совсем уж ученики не понимали своего учителя, а) Ожидание собирания двенадцати колен становится действительным ожиданием, а не только смутным символическим воспоминанием об истории Израиля, г) Запрещение развода и повторного брака тоже занимает определенное место в общем взгляде на мир. Оно может быть понято не как часть этики промежуточного времени и не как идеальная цель, которая никогда не будет достигнута, а как серьезное предписание для нового века и нового порядка. Наконец, мы можем понять, почему ученики думали о Иисусе как о Мессии. Часто отмечали, что к распятому на кресте человеку, который становится небесным спасителем, нелегко применить этот титул. Согласно предложенной здесь гипотезе ученики уже думали о Иисусе как о «царе» — или, лучше сказать, наместнике истинного царя, Бога. Если Иисус учил своих учеников тому, что царство возникнет и что они будут играть в нем определенную роль, он» по крайней мере косвенно, отводил роль и себе, «Мессия» — это очень подходит для человека, стоящего выше судей Израиля, даже если он и не воин 43'. До тех пор, пока ученики ожидали, что он вернется и установит «свое» царство (Мф. 20:2]), они могли думать о Иисусе как о Мессии.

Как только мы признаём, что Иисус не был неверно понят, вопрос о том, чем его взгляд на царство отличался от взглядов других, предстает в новом свете. Он не мог отличаться очень сильно. Представление об эсхатологическом чуде отнюдь не является чем-то новым в литературе. Я уже указывал на параллели с Кумраном, и ожидание нового неба и новой земли можно найти и в других источниках. Такой взгляд подразумевается, например, всюду, где храм рисуется в выражениях, выходящих за рамки повседневности 2'. В таких случаях нельзя исключить пророческое или оракульское преувеличение, но от словесного преувеличения можно легко перейти к грандиозной концепции.

Февда, как и неназванные остальные, ждал эсхатологического чуда 24. К сожалению, мы не знаем, чего они ожидали дальше. В случае Египтянина, который» видимо, произвел более серьезное возмущение, чем другие, мы можем сделать правдоподобную догадку. Вероятно, он обещал чудо и ожидал, что за ним последует военное поражение римлян. (Предполагая, что в каждом из двух рассказов Иосифа Флавия есть какая-то правда 25.) Но остальные, которым Иосиф не приписывает никакой военной акции ни в «Древностях»» ни в «Бойне»» возможно, ожидали только чуда и не думали, что мощное знамение заставит весь Израиль собраться и пойти за ними, чтобы нанести поражение римлянам. Возможно, они думали, что Бог продолжит чудесное вмешательство и что он восстановит двенадцать колен Израиля и создаст свой собственный славный храм. Возможно, они ожидали нового неба и новой земли» где не будет ни голода, ни горя и где люди больше никогда не будут воевать. Можно и дальше перечислять такого рода возможности.