Их было 999. В первом поезде в Аушвиц

Эти подлагеря Равенсбрюка официально не считались лагерями смерти, но девушки все равно там погибали. Заключенным назначали рацион в последнюю очередь, а запас пищи был скуден. И кроме того – насилие. В Нойштадт-Глеве одной из главных капо служила настоящая убийца, которой доставляло наслаждение забивать ногами до смерти тех, кто попался на краже еды. Но еды в лагере было крайне мало, и потому рискнуть стоило. Когда Рена Корнрайх стащила пару картошин, та самая убийца гналась за ней с доской, чтобы прихлопнуть на месте. Рене удалось укрыться в первом попавшемся блоке, где ее в своей койке спрятала какая-то узница – скорее всего, тоже с первого транспорта.

Когда группу узниц, в том числе и Линду, перевели из Равенсбрюка, их заперли в абсолютно пустом, голом бараке. Там даже не на что было сесть, и, стоило двери захлопнуться, девушки запаниковали. «Мы не сомневались, что нас привели в газовую камеру». Они выбили оконные стекла, выбрались наружу и побежали к лесу.

Эсэсовка, раньше служившая в Аушвице, бросилась за ними.

– Вернитесь! – кричала она. – Мы не собираемся вас убивать! Если вас найдут, то расстреляют!

Девушки не знали уже, чему верить, но тут отчего-то поверили и нехотя вернулись. Раз в кои-то веки СС их не обмануло. И их в самом деле не убили. Точная дата этого небольшого мятежа нам неизвестна, но произошло это после начала переговоров между Гиммлером и шведским правительством, когда он согласился выдать «заложников» и в марте издал приказ «не убивать заключенных евреев и предпринять все меры, дабы снизить среди них смертность». Этот приказ, наверное, и спас Линду, как и остальных. Их перевели в Ретцов, где к тому времени уже месяц работали Эдита с Эльзой.

Ретцов располагался к югу от Равенсбрюка, неподалеку от Берлина, и там был аэродром, который постоянно бомбили, чтобы не дать немецким самолетам садиться для заправки. Узниц определили трудиться на аэродроме – латать воронки и убирать неразорвавшиеся бомбы. Это была опасная работа, но умереть от американской бомбы лучше, чем от руки эсэсовца. И к тому же, когда эсэсовцы прятались от бомбежек в бункерах, девушки получали возможность хозяйничать в лагере, включая кухню. Впервые за три года Эдита ела хоть что-то, кроме баланды и хлеба. Когда начинали завывать сирены и над головой появлялись бомбардировщики союзников, эсэсовцы бросались в свои бункеры. А узники – на кухню. «Жизнь стала лучше, – говорит Эдита. – Появилась еда. Порой даже манка на молоке. И чистая вода – мы могли теперь хорошенько умыться».

Первым лагерем смерти, куда пришло освобождение, стал Берген-Бельзен. Там вовсю бушевал тиф, и эпидемия уже успела унести тысячи жизней. 15 апреля – через 15 дней после того, как там от тифа умерла Анна Франк, – Берген-Бельзен передали британским и американским войскам. В четыре часа дня эту новость огласили через громкоговоритель: «Мы здесь. Мы пришли. Пришли вас освободить». Узницы не верили своим ушам. «К семи вечера в лагере уже было полно еды». Но жизнь впроголодь и болезнь дали себя знать: многие погибли, с жадностью набросившись на армейские пайки. Берте повезло – ее рвало от любой пищи.

С февраля в лагере погибло 28000 человек, и освободители придумали для эсэсовцев и капо специальное наказание, принудив их сносить тела в вырытые для массового захоронения ямы. Они заставили доктора Фрица Кляйна и коменданта Йозефа Крамера ползать по горам трупов, не кремированных и не похороненных.

В борьбе с разносящими тиф вшами сжигали целые блоки. Женщин обрабатывали специальными пестицидами и установили для них душевые. Вот как описывал лагерь журналист Би-би-си Ричард Димблби: «Акр земли, где полным-полно мертвых или умирающих людей. Отличить мертвого от еще живого невозможно… Этот день в Бельзене был самым кошмарным днем в моей жизни».

В жизни Берты и Ирены этот день был самым чудесным.

Слезы признательности заполняют глаза Берты, когда она вспоминает освободителей. «Они были так великодушны! Столько сострадания, столько понимания». Сохранились снятые Би-би-си кадры, где Берта в юбке и чистой белой блузке ведет из крематориев двух подтянутых английских солдат. Они проходят мимо «лагерфюрера». «Пленником теперь был он. А я – свободной женщиной». Она – классическая красавица с пронизывающим взглядом. Это не взгляд жертвы. Это взгляд юной женщины, видевшей худшие проявления человеческой природы, которая выжила и теперь несет в душе силу открывшейся ей истины.

Гиммлер начал вести переговоры со шведами о выдаче еврейских узников еще в марте 1945 года. Главным переговорщиком с противоположной стороны был вице-президент шведского комитета Красного Креста, граф Фольке Бернадот, который также участвовал в освобождении шведских, норвежских и датских заключенных.