Их было 999. В первом поезде в Аушвиц

Это были беззащитные юные женщины, одинокие в мире мужчин-солдат, переживших годы суровых боев и теперь жаждавших вознаграждения. Ни одна из женщин не чувствовала себя в полной безопасности.

Если послушать русских солдат, то секс с вызволенными узницами они считали актом братской любви, прославления жизни. А секс с немками – местью. Но будь ты узница или капо, немка или еврейка, полька или словачка, француженка, голландка или итальянка, изнасилование все равно остается изнасилованием. После того как Орли Райхерт (№ 502), «Ангел Аушвица», совершила побег из Мальхова, ее вместе с другими бежавшими с ней женщинами изнасиловали освободители из Красной армии.

«Нас освободили, но свободными мы не были, – объясняет Эдита. – Ни поездов, ни машин, ни мостов. Все разбомблено и разрушено. Вокруг солдаты с винтовками, а мы – вообще без ничего. Мы очень боялись. Мы могли предъявить им лишь номер на предплечье, но их больше интересовали нижние части наших тел».

Девушки, в числе которых была Эдита, подобрали с земли флаг со свастикой и порвали его на тряпки. Свастику выкинули, а из тряпок сделали красные косынки, чтобы русские принимали их за коммунисток. Тем вечером явились одиннадцать русских солдат с ведрами еды – яйца, молоко – и приготовили девушкам ужин. Поначалу все было весело и по-доброму, а потом возникла неловкость. Солдаты наблюдали, как девушки едят. «Мы доели и не знали, как быть дальше, к тому же очень устали, и поэтому сказали, что хотим лечь».

– Мы тоже, – хихикнул кто-то из солдат и приобнял одну из девушек – ему казалось, что это добродушный дружеский жест.

– Нет! – Она с силой оттолкнула его.

– Но мы же вас накормили.

– Мы никогда не были с мужчинами. Мы еще девушки.

– Но мы вас накормили.

Такова была их мужская логика. Солдаты всячески склоняли девушек переспать с ними, но все как одна держали оборону.

И тут появился офицер.

– Убирайтесь! – приказал он солдатам. – Оставьте их в покое!

Солдаты исчезли в темноте, и девушки с облегчением вздохнули. Офицер повернулся к ним, окинул их взглядом и улыбнулся:

– Ну что, кто хочет пойти со мной?

– Но вы же только что их выгнали.

– Да, но я офицер, и у меня больше прав, – объяснил он.

– Вы, может, и офицер, но мы все равно еще невинны, – заявила самая старшая из них. – Вы тоже должны уйти!

С недовольным видом он отбыл в ночь. Девушки заперли дверь сарая и свернулись калачиком на соломе, прижавшись друг к другу, словно щенята. Утром они рассказали о случившемся работникам-полякам.

– Они вернутся, – предупредили поляки. – Если они не добились своего вчера, то явятся и сегодня, и завтра, пока не получат, чего хотят. Вам нельзя здесь оставаться.

Поляки решили отвезти их на станцию рядом с границей.

Они привели с пастбища двух лошадей, запрягли их в телегу и помогли девушкам туда забраться. Примостившись в телеге, Эдита подняла взгляд на небо – синее и чистое, без бомбардировщиков. Вокруг бушевала весна. Все краски мира сделались сочными, насыщенными. Зеленое стало зеленéе. Красное – краснéе. Благоухание цветов – слаще. Мир превратился в чудо. Каждый аромат, каждый оттенок, каждое дыхание ветерка дарили невероятные ощущения. После трех лет жизни без единой радости Эдита почувствовала, как включились ее органы чувств, и все ее тело пробудилось и запело.

В вишневом саду поляки распрягли лошадей, чтобы напоить. Девушки забрались на деревья. Эдита уселась верхом на ветку, протянула руку и сорвала первый плод на воле. Вскоре ее пальцы, губы и зубы окрасились в бордовый цвет. По подбородку тек сок. Она в шутку принялась плеваться в подруг косточками. Зазвучал смех. Они смеялись. Потом смолкли. Переглянулись. И расхохотались с новой силой. Эдита набирала полные горсти вишен – словно пригоршни самой жизни – и, сколько могла, отправляла их в рот, в карманы.

Когда они снова сидели в телеге, мимо верхом проезжал русский офицер. Он окинул их взглядом.

– Еврейки? – спросил он.

Они кивнули.

– Когда стемнеет, прячьте их, – предостерег он поляков, – а то могут изнасиловать или убить.

Они так и поступили. И каждый вечер находили неподалеку от дороги какой-нибудь сарай, чтобы укрыться в соломе и спокойно переночевать. Так и доехали до станции.

Но теперь возникла новая проблема. Как добраться до дома без денег и документов? Этот вопрос задавали себе тысячи беженцев по всему континенту. Но был и еще один вопрос: «А нужно ли вообще ехать домой?» Для многих выживших евреев ответ был отрицательным.

«У меня не осталось семьи, – со слезами рассказывает Йоана годы спустя. – Только троюродная сестра. К этому не привыкнуть». У нее была еще тетка, сестра матери, и адрес в Бронксе. Йоана написала ей из Швеции и среди узниц с первого транспорта стала одной из первых, кто эмигрировал в Штаты.