Их было 999. В первом поезде в Аушвиц

Очевидно, семья понятия не имела, в какое место попали Ленка и их девочки. Все были уверены, что никого не разлучили – как и обещал президент Тисо, – и представляли себе, как Ленка работает рядом с двоюродными сестрами и как в обеденный перерыв они встречаются в столовой. В своих открытках Ленка не могла открыть им суровую правду, а от Магдушки и Нюси вообще никаких вестей не было. Тем временем другие члены семьи и друзья, узнав, что Ленка пишет из Биркенау, начали тоже ей писать.

«[Мать] сообщила мне, что ты там вместе со многими нашими родными, – писал Ленке ее брат Герман. – Будь другом, напиши, виделась ли ты с Алиской, Ренкой, Маркусом Б. и с другими.

Чем они занимаются? Здоровы ли? Йозеф Эрди тоже там был, но, скорее всего, уже уехал – так написал Роберт, который работает в столярной мастерской. Еще он пишет, что с ним все в порядке, и хочет узнать, где сейчас его жена… Расскажи Магдушке, что Марк уже женился. Люблю и целую.

Герман Герцка»

Под словами кузена Роберта о том, что Йозеф Эрди «уже уехал», подразумевалось, возможно, что его отправили на газ. Впрочем, если Роберт был в лагере новичком и не успел еще разобраться в реальной ситуации, он мог и в самом деле верить, что Йозефа Эрди куда-то перевели. Тот факт, что Роберт справляется о жене, может указывать на то, что ему еще ничего не известно.

В письме Германа упоминается Марк, парень, по которому, похоже, вздыхала Магдушка и у которого теперь уже есть жена. В Аушвице у нее не было надежды даже на поцелуй, не говоря уже о будущей любви. Поделись с ней Ленка новостью о Марке, она, наверное, разбила бы ей сердце, но Ленка, судя по всему, своих кузин в лагере пока не встречала. Ни в одной из первых открыток Ленки о них ничего не говорится. Они определенно не работали вместе с ней в штабе.

Гартманы недоумевали. Магдушка и Нюси уехали «работать» в Аушвиц на несколько месяцев раньше старшей кузины. Неужели они действительно так заняты, что у них нет времени даже черкнуть пару строчек своей семье?

1 января 1943 г.

«Дорогая Ленка!

Я получила твои поздравительные открытки, огромное тебе спасибо! Мы положили много всего в ботинки Милана [аналог традиции с рождественским носком. – Прим. авт.]. На этот раз я снова пишу от лица всех нас. Ты уже наверняка получила нашу открытку из Рожкован. Девочкам [Магдушке и Нюси] хорошо бы взять с тебя пример. Помоги им с этим. Еще мы послали денег Магдушке. Всех любим и нежно обнимаем.

Мама»

На своей безопасной, уединенной ферме рядом с деревенькой Рожковани Гартманы, видимо, жили – до поры до времени – в состоянии полунаивности. Они не могли не знать об отправляющихся из Прешова эшелонах с семьями, но отдаленность сельской глубинки оградила их от жутких сцен, происходивших на глазах у горожан. Они наверняка слышали об облавах – ведь многие члены их собственной семьи вынужденно покинули Прешов и жили теперь с ними, помогая на ферме. Гартманы считались важными поставщиками продовольствия для словацкого народа и для армии, но на работу они по-прежнему могли нанимать только евреев. Помощь родственников пришлась очень кстати, а те взамен получали накрытый стол. Братья Гартман не скупились и посылали овечий сыр и прочие непортящиеся продукты из своих запасов Магдушке с Нюси и их подругам Элли и Корнелии Мандель, которых увезли вместе с ними в первом транспорте.

Все прекрасно знали, что из блока 25 можно выбраться только в виде трупа на носилках или в тележке, откуда твое тело закинут в грузовик, отправляющийся в сторону газовых камер и крематориев. Из узников свободный доступ туда имели только лагерный писарь и члены «трупной команды». Для контроля доступа им выдавали специальные нарукавные повязки.