Ил-2 атакует. Огненное небо 1942-го

Переправа

Войска Южного фронта откатывались от Дона к предгорьям Кавказа. Мы уже были на полевом аэродроме Новоселицкое – это восточнее Ставрополя. В нашем полку осталось только два самолета: с бортовыми номерами «8» и «9», словно неразлучная пара. Самолет с номером «9», как и его летчик, был тогда знаменитостью. Ведь это на «девятке» Михаил Талыков 29 июля вывез меня в фюзеляже из-под самого носа немцев. «Восьмерка» – моя. А всех «безлошадных» летчиков и техников отправили пешком или на попутных машинах за Минеральные Воды на сборный пункт – в аул Ачалуки.

Был жаркий полдень. Мы с Мишей только что возвратились с боевого задания. Доложив, что били и что видели, мы поспешили «в холодок», как говорил Талыков, – под тень дерева. Сняли ремни с тяжелыми пистолетами, намозолившими бок, расстегнули вороты взмокших гимнастерок, повалились навзничь – руки под голову. Над нами блеклое, безоблачное небо и трепещущие листья. Наслаждаемся минутами покоя, истинную цену которым познали только на фронте. В те свободные минуты, когда ты только что вернулся, а новую боевую задачу еще не поставили, стараешься отключиться от мыслей о войне. Чтоб не думать о том, как долго еще мы с Талыковым провоюем и который из двух самолетов – «восьмерка» или «девятка» – останется в полку последним.

Но мыслей о войне не отогнать. Перед глазами только что пережитое в боевом вылете. Дороги от Сальска на Ставрополь – сколько глаз видит – курятся пылью. Это движутся механизированные части противника. А из Ставрополя, по дороге на Невинномысск – бесконечный конный обоз вперемежку с грузовиками. На подводах и в кузовах навалом узлы, шкафы и прочий домашний скарб… По обе стороны дороги – людской поток. Пестрые одежды, много детей. Почти у каждого над головой сломанная ветка. Ветками утыканы телеги и грузовики. Глядя на небо и шелестевшую листву, я думал о беззащитности этих людей, покидающих город. Немец подбирается уже и к моим родным краям…

На той же «волне», видимо, размышлял и Миша. Он вдруг спросил:

– Неужели они считают, что этими веточками замаскировались от «мессеров»?

– Значит, считают. Берут пример с военных…

Кто-то из техников приволок к нам ящик, перевернул его вверх дном – вместо стола. Девушка из БАО поставила две полные алюминиевые миски с наваристым горячим борщом. Хлебнули только по ложке-другой, есть не хочется. Начали лениво хлебать остывший борщ, девушка уже спешила к нам с курицей – двух летчиков из всего полка кормили сытно. Но ее обогнал посыльный:

– Срочно к командиру!

Швырнули ложки, схватили ремни, планшеты; на ходу застегивая гимнастерки и подпоясываясь, заторопились к землянке. Командир полка сам нетерпеливо шел навстречу. Почему-то злой и говорить начал не сразу. Пристально посмотрел в глаза каждому, словно видел впервые, потом тихо сказал:

– Севернее Армавира, у станицы Прочноокопской, противник восстановил взорванный нашими войсками мост через Кубань. Сам Буденный [18] приказал разбить его авиацией, чтобы сорвать переправу танков. Задача эта… – Холобаев сделал паузу и, повысив голос, добавил: – Поставлена нашему полку!.. – Он произнес это так, словно перед ним стояло не двое, а, по крайней мере, шеренга летчиков. – Прикрывать вас будут шесть истребителей. Разбить мост во что бы то ни стало! – Он взмахнул рукой, словно шашкой.

Мы выхватили из планшетов карты, линейки, транспортиры, в голове вихрем понеслись мысли: «Как же можно двумя штурмовиками разбить мост? Это же не понтонный, тот и взрывной волной можно повредить. А здесь нужно только прямое попадание. Такая задача под силу по меньшей мере эскадрилье. А может, тот, кто ставил по телефону Холобаеву эту задачу, и не знает, что от нашего полка одно название осталось? Или знает, но обстановка такова, что воевать приходится до последнего самолета, до последнего танка и до последнего солдата. Невыполнимых задач сейчас не признают… Выполнить или умереть. «Ни шагу назад!»»

– По самолетам!

Талыков зашагал впереди меня к своей «девятке» с множеством заплат на крыльях. Ступал он с каблука, словно пробовал прочность земли. Видно, злится. Может, его обидела резкость командира? Вырулили на старт, командир был уже там. Не дождавшись сигнала стартера, стоявшего наготове с флажками. Холобаев сдернул с головы свою пилотку и махнул ею: «Выметайтесь!»

…Летим очень низко над нескошенными полями пшеницы. Куда ни глянь – тихое желтое море. Во многих местах по «морю» гуляет багровое пламя, оставляя за собой черную пустошь. Поджигают свои, чтобы не досталось противнику. А на этом море островки – станицы и пруды, пруды… На их синеющей глади словно белые облачка плавают. Скользнула темная тень самолета по этому облачку, ударила гулом двигателя – и стаи белоснежных гусей и уток, словно от ураганного ветра, разлетаются к берегам, панически взмахивая крыльями. Благодатная Кубань, и до тебя докатилась война…