Ил-2 атакует. Огненное небо 1942-го

И я надолго запомнил, как с грунтового аэродрома поднял лишних 200 килограммов, а здесь, в Краснодаре, – бетон. Увеличивая нагрузку, я стал поднимать в полтора раза больше бомбового груза. Вслед за мной начал брать такое же количество бомб майор Галущенко, увеличил нагрузку Михаил Талыков.

Летать теперь приходилось не только над сушей, но и над морем. Появились для нас и новые цели – немецкие быстроходные десантные баржи, катера и прочие плавсредства. До чего же неприятно на сухопутном самолете лететь над водой! Ведь плавучесть у бронированного штурмовика такова, что не успеешь покинуть кабину – мигом окажешься под водой. Первым, кажется, это испытал младший лейтенант Петр Возжаев.

Летели на Темрюк – мощный опорный пункт немцев на побережье Азовского моря. Над целью у Возжаева что-то случилось с мотором. Возвращался он через море напрямик, чтобы как-нибудь дотянуть хоть до плавней, где наши войска. Но мотор заглох раньше, пришлось планировать на воду… Тучи брызг поднялись на месте приводнения. Летчик едва успел выпрыгнуть в воду, как кабина скрылась в бурлящем водовороте. Возжаев был неплохим пловцом, но ватный комбинезон тянул ко дну. Летчик начал беспомощно озираться и, к великому удивлению, увидел позади себя торчащий из воды хвост штурмовика. Поплыл обратно, ухватился за стабилизатор, повис на руках. Вода по горло. Самолет, однако, больше не погружался – значит, уперся мотором в грунт. Вода холодная, Возжаев начал быстро коченеть. «Безнадежные мои дела…» – подумал он и тут же услышал гул штурмовиков. Два самолета начали кружить над ним. По бортовому номеру одного он определил ведущего группы – Талыкова. Вначале было обрадовался, а затем подумал: «Какой толк от того, что кружат? Ведь на воду для выручки не сесть, а виражами можно только привлечь внимание противника – из Темрюка все видно…»

Возжаев собрался с силами, освободил одну руку, помахал: «Улетайте!», но самолеты продолжали кружить. «Сколько же я буду так висеть? Надо снять с себя все лишнее и плыть, а там – что будет… В движении, может быть, согреюсь, глядишь, и на мелкое место попаду…» Он попытался было одной рукой снять обувь и одежду – ничего не получается, и ноги судорогой сводит. Посмотрел на далекий берег и увидел, как со стороны Темрюка к нему несется вражеский катер. Что же теперь предпринять? Достать пистолет и прикончить себя? Но патроны – в воде, наверняка будет осечка. А в это время от плавней, с другой стороны, шел наш катер. Он был дальше немецкого, но тоже сильно резал килем воду, оставляя за собой крутую волну. «Не успеть», – подумал Возжаев и услышал стрельбу. На немецкий катер пикировали два штурмовика, и тот начал делать крутые повороты, сбавляя ход.

Когда наш катер подошел к затонувшему штурмовику, моряки подхватили под руки летчика и на полном ходу направились к своему берегу.

Возжаев, заявившийся через несколько дней в полк, рассказал нам:

– Братишки-морячки первым делом раздели меня до основания, двое спиртом растирают, третий внутрь льет… В общем Ил-2 по плавучести занимает второе место, – заключил Возжаев свой рассказ.

– А на первом?

– Утюг.

…Вскоре после этого случая нам начали выдавать спасательные жилеты. Первому принесли майору Галущенко.

– Распишитесь, товарищ майор, вот здесь, – кладовщик подсунул раздаточную ведомость, поставив химическим карандашом «птичку» против фамилии штурмана полка.

Тот покосился на это снаряжение: точь-в-точь такой жилет, какие выдавали нам в Астрахани перед перелетом через Каспий, – с надувными шлангами. Галущенко швырнул жилет:

– Унеси на склад! – отрезал он.

Кладовщик растерялся, решил, что не угодил начальству.

– Если вам, товарищ майор, красный цвет не нравится, то я желтенький принесу…

– Какая разница, в чем пойдешь на дно морское? За это еще и расписываться! Унеси!

Разговор происходил без свидетелей, но в тот же день Николая Кирилловича вызвали «на беседу».

– Объясните, чем вызвано такое пренебрежение к спасательной технике?

– А почему вас это так заинтересовало? – спросил Галущенко.

Тогда летчики не робели при подобных беседах: сегодня жив, а завтра – неизвестно.

– На вас глядя, рядовые летчики тоже отказываются.

– И правильно делают. Эту заграничную чертовщину ртом надуть – все равно что шину на полуторке. У морских летчиков жилеты с автоматами наполнения, а нам выдают это залежалое старье.

Протест Галущенко возымел действие. Нам доставили партию жилетов без надувных шлангов. В кармашке помещалась хромированная коробочка с маленькими отверстиями на донышке (кое-кто уже прикинул: для махорки хороша, пыль будет отсеиваться). В коробочке порошок. Попадет на него вода – бурно выделяется газ, заполняет полость жилета. Стоит нырнуть, тебя тут же вытолкнет на поверхность, как пробку.

– Был бы на мне такой, – говорил Петя Возжаев, – да если не ледяная вода, то сам бы добрался до плавней.

– Лучше уж на катере, – возразил ему Талыков. Он какой-то несговорчивый в эти дни. Может, оттого, что сероглазую Ксению недавно тяжело ранило осколком бомбы? Ее увезли в тыловой госпиталь…