Читаем ИЛИ Инстинкт ЛИрики полностью

Одиссей ты устал только времени времени мало


Есть одни горизонты и нет никаких берегов



И сирены поют – Гнезд не вейте не стройте жилища


все поглотится смертью и сладостен только покой –


Впереди одиночество сзади одни пепелища


о зачем Одиссей держишь парус дрожащей рукой



Но умершие тени опять выплывают из мрака.


Ты в плену своей памяти в этом прощальном аду


Одиссей Одиссей стонут жены рыдает Итака


и заветное имя твое повторяет в предсмертном бреду



Одиссей Одиссей отправляйся скорее в дорогу


ветер рвет паруса или старость стоит у дверей


и трусливая шепчется ночь но отбросив тревогу


отправляйся в дорогу скорей отправляйся в дорогу скорей




-Лобачевский-



На чугунной плите написано:


«…член Общества Геттингентских северных антиквариев


почетный попечитель и многих орденов кавалер…»


Ни слова о воображаемой геометрии



Над Казанью висят проливные дожди


мокнут на постаментах слепые вожди


только твой постамент


где на ниточках мысли


изумрудные листья


в пространстве повисли


где прозрачен решеток чугунный узор


и над временем твой опрокинутый взор



Если две параллельные линии сойдутся


если они сойдутся и пересекутся


схлестнутся на горле времени


тогда


тогда или когда


Он выводит формулы


прозрачные как хрусталь


пока хрусталики глаз не померкли



Тополиный пух упал на плечи


Лобачевский


ты плывешь сквозь вечность


в линзе выгнутой слились две параллели


линза – дзынь


Лобачевский, где вы?


Где вы? Где вы? Где вы? Где?


Сумма углов треугольника < 2d



– Воображение в геометрии


нужно не менее,


чем в поэзии –


записал Пушкин в своем дневнике


после встречи с Лобачевским в Казани



Бродя по улицам Казани,


о чем беседовали вы?


Что вы друг другу рассказали,


то не дано узнать живым.


О геометрии Вселенной


или о плавности стиха?


Ступали вы стопой нетленной


в пространство-время сквозь века.


Шаги, как эхо, отдаются


незавершенною стопой,


они еще пересекутся


в пределах вечности глухой




-Театральная-



Театральная поэма –


это блеск и суета


это чувствовать на тему


это жизнь читать с листа


это плаха


нет


помост


сцена


где сгоришь дотла


это души как гумос


тающие от тепла



Отец любил гумос


наращивать на нос


любил когда парик


преображает лик



Балкон свиданье,


шпага плащ


любовь прощанье


смех и плач



Тех давних сцен я знаю цену


и вызываю всех на сцену



А комик Лева промолвил так


– Товарищи


театр наш попал впросак


и предстоит решать пока


как нам выйти из этого просака.



Слушайте смотрите сказку


о чистом сердце


о торжестве правды


о прекрасной Золушке



– Ну как – спросил отец мой


ноготь грызя –


можно это вставить


или нельзя?



Премьера


Я загримирован


я – гном седая борода


я первой ролью зачарован


и зачарован навсегда


Всю жизнь я только гномом буду


добром и злом повелевать


мне суждено


но только всюду


придется бороду сбривать


Срывали бороду – я плакал


потом приклеивал опять


и часто кровь с засохшим лаком


мне приходилось отдирать



Премьера.


Я загримирован


я на веревках ввысь парю


я в рампе заживо горю


я с башмачками вниз спускаюсь


и Золушкиного лица


слезой нечаянно касаюсь


Вот башмачки из хрусталя


возьми их Золушка скорее


хрустальные возьми земля


а кожаных я не имею.



Лопе де Вега:


– Ночь над Севильей спустилась,


где-то поют соловьи.


Ты мне сегодня приснилась


в сиянье ночной красоты



Отец:


– Ночь над Севильей спустилась


где-то поют петухи


Ты мне сегодня приснилась


на кухне у жаркой плиты



Лопе де Вега:


– Проснись молодая красотка


развей свой задумчивый сон


и нежной своею походкой


выйди ко мне на балкон



Отец:


– Проснись молодая кокетка


свари мне янтарный бульон


зажарь поскорее котлетки


и принеси макарон



Шут:


– Его высочество – ваш принц


он занят важными делами


он вас покинул ну а вы


повеселитесь сами


Дилинь – дилинь


дилинь – дилинь


вот вам моя рука


Ваш принц ушел оставив вас


на дурака, ха-ха



На дворе трава на траве дрова


дух древесный кружится голова


Стрекоза трепещет в моей руке


пароход гудит я бегу к реке


Я с отцом занимаюсь культурой речи


а коза понимает по-человечьи


– Кар-р-р! – кричат вороны, черные птицы


Продолжаются первые репетиции


А отец упрямо твердит с утра


– На дворе трава, на траве дрова…


Стрекоза в руке моей чуть жива




* * *


задумчивая курочка насеста


ломая руки краб ползет во тьму




* * *


Никто не знает


если бы впервые


звучат слова


а мне на все плевать


висят в мозгу


алмазные кривые


и обморок


крадется под кровать


стучат часы


мир замер в странной позе


орангутанги пляшут на морозе




* * *


Геллеспонт Геллеспонт Геллеспонт


птеродактиль сиреневой шири


о пейзажа китайские ширмы


из сиреневых солнечных сот




-¬20-летие Победы-



Война ушла в другие страны


но люди по ночам кричат


незарубцованные раны


слкзами вдруг кровоточат



они с экранов говорят


их подвиг пиша для истории


и телевизоры горят


как маленькие крематории




-Стеклянный робот-



Не трогайте меня


я стеклянный робот


я стеклянный робот


я только стеклянный робот


кариатиды рыдают ночами


на камни ложится туман


и дома рассыпаются в пепел


и мертвые петли


повисли над головой


Я робот стеклянный


я только робот из стекла


и порезов кожи


я робот из осколков


летящих в душу


я робот из рам


с разлетающимися стеклами


я стеклянный веер


распахнутый из любви в бесконечность


я робот из ран


из осколков


врезанных в сердце


я прозрачная бесконечность


сияющая в стакане


я стакан разлетающийся


в момент падения или полета


то ли падаю


то ли лечу


то ли выпадаю из твоих рук


Перейти на страницу:

Похожие книги

The Voice Over
The Voice Over

Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. *The Voice Over* brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns... Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. The Voice Over brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns of ballads, elegies, and war songs are transposed into a new key, infused with foreign strains, and juxtaposed with unlikely neighbors. As an essayist, Stepanova engages deeply with writers who bore witness to devastation and dramatic social change, as seen in searching pieces on W. G. Sebald, Marina Tsvetaeva, and Susan Sontag. Including contributions from ten translators, The Voice Over shows English-speaking readers why Stepanova is one of Russia's most acclaimed contemporary writers. Maria Stepanova is the author of over ten poetry collections as well as three books of essays and the documentary novel In Memory of Memory. She is the recipient of several Russian and international literary awards. Irina Shevelenko is professor of Russian in the Department of German, Nordic, and Slavic at the University of Wisconsin–Madison. With translations by: Alexandra Berlina, Sasha Dugdale, Sibelan Forrester, Amelia Glaser, Zachary Murphy King, Dmitry Manin, Ainsley Morse, Eugene Ostashevsky, Andrew Reynolds, and Maria Vassileva.

Мария Михайловна Степанова

Поэзия
Черта горизонта
Черта горизонта

Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.

Амо Сагиян , Владимир Григорьевич Адмони , Иоаннес Мкртичевич Иоаннисян , Мария Сергеевна Петровых , Сильва Капутикян , Эмилия Борисовна Александрова

Биографии и Мемуары / Поэзия / Стихи и поэзия / Документальное