Имаго

– Самопровозглашенная Королева повела армию на ближайшие города, утверждая границы своих владений. После очередного похода ей привели пленных, чтобы она сама отобрала себе жертв. Среди несчастных Королева приметила одного мужчину и потребовала его освободить. Безымянный незнакомец стал ее личной игрушкой – ведь потребность в совокуплении у представителей нашего… то есть ее вида выше человеческой в несколько раз. Через несколько месяцев Королева поняла: мертвый, казалось бы, организм подает знаки, что внутри него бьется второе крохотное сердечко. Обезумев, Королева спровоцировала выкидыш. Истекающую кровью обнаженную девушку нашли захватчики-кочевники, услышавшие нечеловеческие крики. Решив, что она – раненая пленница, они взяли ее с собой, что, конечно, было большой ошибкой: так ослабший, но все еще опасный вампир выбрался далеко за границы своих владений.

Алекс замолчал. Повисла густая тишина. Я не смела ее нарушать: воздух пах средневековьем, кровью и гнилью.

Бархатный балдахин. Высокие опоры кровати, испещренные царапинами и вмятинами. На грязной постели лежит мужчина, темноволосый, поджарый, жалко скорчившийся, будто поза эмбриона способна спасти его от неизбежного. Тень падает на скуластое лицо Любовника, он поворачивается ко мне. Глаза распахиваются в неподдельном ужасе. Это обжигает меня, как удар плетью.

– Здравствуй, – шепчу я ему. С плеч соскальзывает тонкая ткань платья, ласкает кожу, теплую, живую.

– Нет…

Он вздрагивает, когда я силой заставляю его перевернуться на спину.

– Отпусти меня!

Я склоняюсь над ним, нежно целую в сопротивляющиеся, посеревшие от страха губы. Пока руки мягко скользят по его телу, пока я обещаю только любовь и сказку. Он чуть успокаивается, но его напряжение все еще ощутимо и пахнет сталью. Я опускаюсь сверху, потому что знаю, что он готов снова любить меня – глаза влажно блестят то ли от похоти, то ли от слез. Я держусь за опоры, считаю волны. Подо мной, прямо о мой живот, бьется теплое море, невидимое и мягкое.

Раз, два. Я знаю, чего он хочет, и мы будем вместе навеки. Потому что я всегда получаю то, чего пожелаю. Еще пять волн – я запрокидываю голову, ловлю воздух. Море делается темным, угрожающим, мне почти страшно. Его руки несмело ложатся на мою талию, сейчас он действует сам. Никакого насилия – лишь игра. Каждый раз забывает, что ждет впереди, а я не спешу напоминать.

Над глазами, глядящими в потолок, плещется водная гладь. Пальцы с наслаждением впиваются в мягкую кожу Любовника, из-под ногтей струится кровь. Я опускаю взгляд на него, и то, что я вижу, отвратительно: его красные щеки, остекленевшие глаза. Сжав губы, я смотрю на это жалкое существо, называющее себя че-ло-ве-ком, скулящее и бьющееся, пресмыкающееся и отупевшее от наслаждения бесчувственными фрикциями. Пальцы сильнее впиваются в плоть, и существо кричит, выкатив побледневшие, выцветшие от жара глаза. Я стараюсь отодвинуться, несмотря на теплое ощущение внутри. Грубые руки жестко притягивают меня к себе, как тянет лапой миску жадная псина.