Иметь и не потерять

В удачном промысле незаметно прошли отпускные дни. Нужно было выходить к людям. Засобирался со мной и Валерка. Вовка с Лехой оставались промышлять дальше, до Нового года им спешить было некуда. Взяли мы с собой медвежатины, две булки хлеба, рысью шкуру и раным-рано, еще по-темному, двинулись на запад. Урнинское болото – угробиловка, и мы решили пойти к вершине Кедровой, а от нее через верховья Урны выйти к истокам Аю, по которому давно исхоженными местами спускаться в заветную Пролетарку. Расстояние вроде одинаковое с известным путем, но переход через болото от Кедровой, слышали, покороче и полегче. Когда высветило, собаки, как обычно, подались вперед и скоро подали голос – соболя посадили. Валерка его из своей «тозовки» хлопнул. Соболь упал, да подранком, и прямо к Валеркиным ногам. Он и успел его ухватить раньше собак, а зверушка изогнулся и цапнул охотника за палец. Валерка хотел его стряхнуть – да так и спустил палец, чуть ли не до кости…

Я обдираю соболей через губу – сам освоил этот метод и многих охотников научил. Шкурка при такой обработке получается идеальной.

Пока возились с соболем, пошел снег. Да такими хлопьями, что ничего не стало видно. А мы уже миновали вершину Кедровой: к переходу через болото приблизились, а тут пурга. Сразу потерялись все ориентиры. Слышим – собаки где-то взлаивают. Да не в одном месте. Поняли, что они по болоту оленей гоняют. На их голоса и двинулись. А Валеркин кобель то ли занемог, то ли от старости: бредет впереди нас, мешается под ногами, и все тут. Нагоним его где криком, где пинком, а пес отбежит шагов на десять и опять за свое. Валерка даже, рассердившись, хотел пристрелить его из «тозовки», да я не дал. А тут сквозь снежную завесу вижу – прет на меня олень. Наклонил корону рогов чуть ли не до земли и летит напрямую, аж снег из-под копыт вихрится сильнее пурги. За ним – собаки. Очумел, вероятно, от страха зверь и ничего из-за снега не видел. Я сдернул с плеча свой «парадокс», нажал на собачку: бац – осечка, бац – осечка. Прошиб бы меня рогач насквозь, если бы не Валеркин ленивый пес – прыгнул он встречь оленю. Тот и сиганул в сторону. Миг – и зверь скрылся в снежном вихре вместе с погнавшимся за ним кобелем. Переломил я ружье – а оно не заряжено. Холодок прокатился по хребту. Не кобель бы – так и неизвестно что бы со мной стало. Спас он меня от мучений или даже гибели. Вот и выходило: я его отстоял от хозяйского гнева, когда Валерка схватился за винтовку, а он меня – от острых оленьих рогов…

Двинулись дальше по болоту. Вокруг один снег. Куда направляемся – неизвестно. Только компас указывал, где юг, где север, но это почти ничего не значило: мы чаще всего и почти всегда, выходя из урманов, ориентировались на лесные гривы и острова, на далеко выступающие мысы лесной стенки по горизонту, на отдельные деревья. По ним и держали нужное направление, которое постоянно менялось в зависимости от проходимости тех или иных мест, и компас в таком случае ничего не давал. Двигаться напрямик по болоту станет лишь неопытный человек, а промысловик, имея немалый опыт таежной жизни, пойдет лишь тем путем, который менее опасен и более легок. Он знает, не только где и как растут те или иные деревья, кустарники, но отличает по цвету и травы на опасных, или наоборот, безопасных местах. По полету птиц и их видам может определить, что находится в той или иной стороне…